Нежное имя мечты - Галия Мавлютова Страница 18

Я уже пожалела, что отпустила котенка к матери. Сейчас бы он прислушивался к разговору, царапал трубку, пытаясь понять, откуда доносятся странные звуки. «Странный звук» желчно булькнул, шепотом выматерился, а вслух сказал:

– Подойдешь к памятнику, тебя будет ждать Альберт, он едет в Москву. Я договорился с ним, чтобы он отдал наши документы самому министру прямо в руки. Поняла? Двести баксов отдашь ему. Мы должны оплатить стоимость проезда и услуги курьера.

– Понятно, а почему так дешево стоит заветная подпись? – спросила я, нащупывая тощенький конверт. Саакяну добираться до Московского вокзала ровно два с половиной часа. У меня уйдет всего пять минут. С одной стороны – удобно. Поезда во все концы земного шара всегда под рукой. С другой стороны – весьма накладно. Весь гонорар уйдет на оплату курьерских услуг.

– Альберт – мой старинный знакомый. Он с меня не дерет три шкуры благодаря нашим хорошим отношениям. С других берет куда больше. Инесса, времени в обрез, поторопись, пожалуйста… – Гоша добавил последнее слово для придания личному статусу как можно больше содержания.

– Почему за пересылку документов твой знакомый берет деньги? Ведь мы еще не знаем, подпишут ли нам разрешение. Почему мы должны платить заранее, не зная результата?

Меня чрезвычайно волновал этот меркантильный вопрос. Во-первых, Гоша ни за что в жизни не возвратит мне двести баксов, а я их заработала честным трудом. Долгими ночами дисциплинированно корпела над скучным текстом. И вдруг должна переправить мои кровные деньги в незнакомый карман по воле суматошного командира.

– Инесса, ты что, с сеновала упала? Не знаешь обстановки? – завопил Гоша. – У людей нет черного нала, его сожрала инфляция. Теперь за звонок, пересылку, отправку, решение любого вопроса мы будем платить деньги. Все кругом платят. Если документы везет знакомый, тогда мы платим по минимуму, если просим малознакомого, тогда по… – Саакян почти захлебнулся, зашелся от гнева. Я воспользовалась паузой.

– Максимуму, – передразнила я Саакяна. – Гош, это я делаю в первый и последний раз. А вдруг он не передаст документы, выбросит их в урну или просто бросит в почтовый ящик? А, горе-юрист, что ты на это скажешь?

– Глупая ты, Инесса, скучно мне с тобой, – у Саакяна вдруг прорезался тонкий и резкий голос, но Гоша быстро справился с запинкой. В его тоне появилась легкая ирония, еле уловимый сарказм. Все вожди обожают ернический тон.

– И мне скучно, – призналась я, – баксы на дороге не валяются.

– Зачем Альберту нас обманывать? Он обязательно передаст документы прямо в руки помощника министра. Если он обманет, тогда в следующий раз ему не доверят серьезное дело и он останется без заработка, понятно тебе, курица ты мокрохвостая?

Саакян замолчал, тиская телефонную трубку. Я слышала эти нервные звуки. Вообще-то Гоша прав, но с ним все равно скучно. С правыми всегда тоскливо. Они все знают. Если мы вверим наши документы той рыхлой девице из центра, она отправит их в министерство обычной почтой. И мы получим ответ через три месяца. Это в самом идеальном варианте. А так как идеальный вариант нам уже не светит после моего приступа заикания, тогда нашу «Кальпурнию» допустят к участию в общей экономике через полгода. Я тяжело вздохнула. Ждать полгода мне не хотелось. Корпеть над чужими переводами целых шесть месяцев, да уж, пожалуй, лучше поступиться личными принципами. Задушив внутреннюю жабу, я клацнула рычагом. Пусть Гоша захлебывается в беззвучной ярости. Я быстро натянула джинсы, свитер, накинула куртку и выскочила за дверь. На лестничной площадке курил какой-то незнакомец, по-домашнему устроившись на подоконнике. Я проскочила мимо него, как торпеда. На Невском проспекте было непривычно тихо и безлюдно. Редкие машины мчались по своим ночным делам. Вокзал встретил меня яркими огнями, он жил обособленно от города. У него были свои огни, свои дела, свои люди. Вырванные из привычного ритма пассажиры мучились от дорожной безысходности. Вместе с ними мучились милиционеры и продавцы, уборщики и носильщики, и много всякого другого народа изнывало от необходимости перемогаться во времени. У самодержавного памятника громоздились люди и чемоданы, кто на ком – непонятно. Я подошла к мужчине, стоявшему особняком от всеобщей суеты. Он спокойно взирал на ночной муравейник, будто никуда не спешил, просто зашел на вокзал отдохнуть от трудного рабочего дня. Я подошла к нему.

– Вы – Альберт? – спросила я.

Конверт сжигал пальцы, от него несло трудовым потом. Деньги бывают разные, иногда они пахнут. А эти деньги были частью моего организма. Но дело дороже всяких денег. За деятельность нужно платить. И я смирилась. Я поверила в успех предприятия. За светлое будущее стоило пострадать.

– Да, а вы – Инесса? – приподнял уголки губ Альберт. Он тоже бизнесмен, предприниматель. Альберт зарабатывает большие деньги. Он перевозит чужие письма министру, ночует в поездах, питается вокзальными пирожками. Но вид у него министерский. Объемное пальто из дорогой ткани, отлично сшитые брюки, безупречный воротник стильной рубашки, на гладко выбритом лице ни единой морщинки – отличный курьер, дорогостоящий. Мои двести баксов перекочевали в карман курьерского пальто. Почему-то мои деньги слишком часто перекочевывают в чужие карманы. Надо поставить туда заглушку, вбить клапан, намертво. Альберт протянул руку. Я крепко сжала его ладонь – холодная кожа, как мертвая. Мне стало страшно от чужой безжизненности.

– А результат будет? – спросила я, выдергивая руку из холодных тисков. – Когда мы узнаем?

– Результат будет, ждите. Я вам позвоню.

Альберт ушел к московскому поезду, небрежно помахивая кейсом. Толпа плавно обтекала его, как большое препятствие на пути, будто в муравьиную кучу случайно заполз огромный черный паук, по ошибке в общую свалку попал, нечаянно утратив жизненные ориентиры. Я медленно побрела по Невскому, не шарахаясь от прохожих, не останавливая проезжающие такси. Нечаянная прогулка перед сном полезна для организма. Я вдруг подумала, что еще недавно дрожала над собственным самоусовершенствованием. Рассматривала его на уровне жизни и смерти. Тряслась над фигурой, бережно относилась к оздоровлению, диетическому питанию, спорту, косметологическим процедурам, придавая всему этому огромное значение. Торопилась на тренировки, клевала еду, как птичка, изнывала на массажах. Все куда-то ушло, кануло в прошлое, мой жгучий интерес к модному течению безвозвратно угас. Мое тело должно служить мне, а не я ему, отбывая очередную трудовую повинность. Вообще-то тело и душа должны существовать в едином режиме, верно служить, подставляя плечо друг другу в трудную минуту. Так и мы с Гошей должны находиться в едином мирном пространстве, чтобы защитить наше дело от многочисленных напастей. Мы не имеем права ссориться, упрекать один другого. Надо заставить себя мгновенно адаптироваться к неожиданным ситуациям, вроде сегодняшней. Ведь мы с Гошей не предполагали, что простое дело регистрации потребует от нас моральной выносливости и материальных вливаний. Раньше мне бы и в голову не пришло брать деньги за то, что я с оказией отвезу чьи-то документы в министерство. И с меня не брали. И я не брала. Была взаимовыручка. Услуга считалась чем-то хорошим, вроде аванса на будущее. Времена изменились, новый мир требовал навести свежий глянец на застарелые принципы.