Забытая история любви - Сюзанна Кирсли Страница 18

Тревожное выражение на лице графини развеялось.

— Грубиян, — сказала она с улыбкой и обратилась к Софии: — Ты в самом деле цела?

София ответила, что цела и невредима и, чтобы доказать это, встала на ноги. Впрочем, она чувствовала, что ее покачивает, и потому обрадовалась, когда капитан Гордон крепко взял ее под локоть.

Мужчина посмотрел на кобылу, смирно стоявшую в нескольких футах.

— Не похожа она на норовистого скакуна. Может, попробуете снова сесть в седло, если я ее подержу?

Пусть ничего конкретного он не сказал, София прекрасно поняла, что он усаживает ее на лошадь не просто так. Подобное падение она переживала лишь однажды, в детстве, и тогда отец, усаживая Софию на пони, сбросившего ее, сказал: «Если падаешь с лошади, возвращайся в седло как можно быстрее, иначе потеряешь уверенность».

Потому она смело подошла к лошади и взобралась в седло с помощью капитана, глаза которого, как она заметила, засветились от одобрения.

— Вот так, — сказал он, берясь за уздечку. — Если позволите, продолжим путь более медленным шагом.

Графиня ехала рядом с ними на своем послушном мерине.

— В самом деле, Томас, — полюбопытствовала она, — как вы оказались в Слэйнсе? Мы не получали известия о вашем приезде.

— А я его и не посылал. Я не был уверен, что мне удастся сойти на берег. Мы возвращаемся с Оркнейских островов и должны продолжать патрулирование, но, поскольку нам все время сопутствовал ветер, я решил, что мы можем бросить здесь якорь на несколько часов.

— Выходит, каперы вас не особенно беспокоили?

— Нет, миледи. Это плавание было сплошной скукой… Должен заметить, к огромному разочарованию моего юного коллеги капитана Гамильтона, который плывет за мной следом. Он мечтает о том, чтобы сразиться с французом, и мне стоило больших трудов отговорить его плыть в открытое море в поисках оного.

Графиня слегка улыбнулась шутке, но брови ее были задумчиво сдвинуты.

— Должна признаться, я совсем забыла про вашего капитана Гамильтона.

— Знаю. Но я не забыл. — Он бросил на нее взгляд, полный уверенности. — Не волнуйтесь, я обо всем позаботился.

Это такая у него черта характера, решила София, — обо всем заботиться. Не успели они вернуться в Слэйнс, а он уже отправил кобылу конюху Рори с наказом почистить и проверить на наличие ран и вызвал к Софии Кирсти, по большому счету, с той же целью. Сам же капитан остался в гостиной внизу в обществе графини.

— Я не поранилась, — сказала София, наблюдая за Кирсти, которая суетилась вокруг нее с тазом и полотенцами. — И вам вовсе не нужно мне прислуживать.

— Мне капитан Гордон велел, — ответила Кирсти голосом человека, с которого сняли ответственность. — Ой, вы только посмотрите на эту грязь!

— Боюсь, я испортила прекрасное платье графини.

— Да уж, вы его не украсили. Да и себя тоже. Боже, ваша спина! Наверняка огромные синяки проступят. Сильно болит?

— Нет, чуть-чуть, — ответила София, но вздрогнула и поморщилась от прикосновения.

— К утру занемеет. Попрошу миссис Грант сделать припарку, чтобы не распухло. Хотя я не удивлюсь, если капитан Гордон уже об этом распорядился. — Кирсти замолчала, как будто в нерешительности. София посчитала, что девушка, как и она сама, пока еще не понимала, где в их добрых отношениях проходит граница, за которую нельзя заходить, чтобы не показаться фамильярной. Наконец Кирсти снова заговорила: — Вы, должно быть, рады, что на вас обращает внимание такой важный господин, как капитан Гордон.

— Обращает внимание?.. О нет, я думаю, он просто очень воспитанный человек, — возразила София и, заметив, как на нее посмотрела Кирсти, поспешила добавить: — Ему, наверное, за сорок, и наверняка у него есть жена.

— Где это видано, чтобы такому мужчине жена запрещала смотреть туда, куда ему хочется!

София почувствовала, что лицо ее заливает краска.

— Вы ошибаетесь!

— Думайте, как вам заблагорассудится, — промолвила Кирсти, собирая измазанную грязью одежду. Но она улыбалась, и улыбка эта сделалась еще шире, когда София выбрала свое самое простое платье, которое ей меньше всего шло, чтобы спуститься вниз.

Не то чтобы София считала капитана непривлекательным мужчиной, просто ей не хотелось, чтобы его восхищение проявлялось подобным образом, и она почувствовала облегчение от того, что он почти не обратил на нее внимания, когда она присоединилась к остальным в гостиной.

Капитан спросил у мистера Холла:

— Вы окончательно надумали ехать? В эти дни ветер разыгрался не на шутку.

— Я не могу оставаться. Его сиятельство герцог Гамильтон срочно требует меня к себе в Эдинбург.

— Что ж, я с удовольствием довезу вас до Лейта. Но мы отплываем через час. Вы успеете собраться?

— Конечно, капитан. — Он повернулся к графине. — Миледи Эрролл, благодарю вас за то, что вы позволили мне задержаться у вас. Если бы не строгий тон недавнего послания его сиятельства, боюсь, вы бы никогда не отделались от меня.

— Добрый мистер Холл, в Слэйнсе вам всегда рады. Желаю вам безопасного возвращения домой.

Он кивнул, принимая благословение.

— Может быть, вы хотите что-нибудь передать герцогу?

— Ничего, кроме пожелания здоровья. Если он захочет что-нибудь передать мне, пусть обращается к лорду верховному констеблю, моему сыну.

Священник еще раз кивнул и обратился к Софии:

— Прощайте, моя дорогая. Я буду поминать вас в молитвах.

С этими словами он ушел, должно быть, собираться в дорогу.

Капитан Гордон задержался еще на несколько минут. Он сел и завел разговор о чем-то неинтересном, но было видно, что ему тоже не терпится уйти. Наконец он встал и начал прощаться.

— После Лейта я отправляюсь в Тайнмут, — сказал он графине. — Вернуться на север я смогу не раньше чем через две недели и, когда это случится, обещаю предупредить вас о своем прибытии.

— Благодарю вас, Томас, это будет не лишним.

— Госпожа Патерсон. — Он прикоснулся улыбающимися губами к ее руке, и с некоторым душевным волнением София вдруг поняла, что Кирсти была права, ибо в глазах его было нечто большее, чем дружеское участие. — Надеюсь, — сказал он, — в мое отсутствие вы постараетесь более не попадать в неприятные истории. Хотя, держу пари, очень скоро это случится.

София пробормотала какой-то вежливый ответ, не желая его задерживать, и лишь потом, когда на широком горизонте уже не было видно парусов «Короля Вильгельма», она пожалела о том, что не попросила его объяснить эти последние слова. Теперь ей казалось, что они прозвучали как предостережение.