Название игры - Нора Робертс Страница 18

Лучше с ней вообще не видеться. Мужчина гораздо больше свободен, когда его жизнь заполнена множеством женщин, а не одной-единственной. Он же не собирается останавливаться на ней, напомнил себе Сэм. Он просто не может выбросить ее из головы.

Какие тайны она скрывает в своей душе? Он должен это выяснить!

Когда она целовалась с ним... никаких тайн не было. Она была открытой; чувственной и искренней. Для него это было ново. Он целовал женщин ради удовольствия или потому, что этого требовал сценарий. И то и другое было для него привычным. С Джоанной же все было иначе. Он вдруг ощутил толчок в сердце, когда она ответила на его поцелуй. И это его поразило.

Она была так же потрясена, как и он, и так же, как он, выведена из равновесия. Неужели она не хочет понять почему?

«К черту то, чего хочет или не хочет она», — решил про себя Сэм, захлопнув дверь в стойло. Он должен знать, чего хочет сам!

Джоанна чувствовала себя разбитой. Она приняла две таблетки аспирина и запила их йогуртом. Целый день у нее проходили одна за другой встречи, и теперь, когда работа закончена, вместо того чтобы праздновать выход в эфир вечернего выпуска «Тривии», она предпочла тихий вечер в своем доме. На следующей неделе надо будет устроить вечеринку для съемочной группы. Они это заслужили. И подумать о том, чтобы прибавить Бет зарплату. А сегодня вечером ей не хотелось думать ни о деловых совещаниях, ни о спонсорах. Ее забота была нужна цветам.

Джоанна вышла в сад; солнце грело ей лицо и руки. Розы, карабкавшиеся по решетке вдоль стены дома, следовало прищипнуть. Львиный зев и шток-розы — прополоть. Тем из цветов, что повыше и пышно цветут, возможно, понадобятся подпорки. Обрадовавшись обилию красок и ароматов, Джоанна целиком ушла в работу.

В тишине отцовского поместья она провела много дней, узнавая от садовника, как называются растения и какой им требуется уход. Тот даже разрешил ей завести свою клумбу, показал, как рыхлить землю, сеять семена, делать прищипку корней и подрезку. Он научил ее сочетать растения по цвету, текстуре, высоте и периодам цветения. В дождливые дни и в холода он позволял ей покопаться в теплицах, где заботливо взращивались хрупкие саженцы или экзотические образцы, которых ожидало раннее цветение.

Джоанна навсегда запомнила атмосферу теплиц, их духоту и влажный запах почвы после полива. Садовник был добрым человеком, слегка сутулым и полноватым. Однажды, размечтавшись, она вдруг подумала: вот бы он был ее отцом и они вместе занимались бы одним делом!

Но когда она услышала, как он сказал другому работнику, что ему жаль девочку, она перестала мечтать об этом.

Вся прислуга ее жалела: малышку наряжали и выставляли напоказ исключительно по прихоти отца. У нее были трехэтажный кукольный домик, чайный сервиз из английского фарфора и белая шубка. К ней приходил домашний учитель, чтобы заниматься балетом, фортепиано и французским языком. Другие маленькие девочки могли только мечтать о том, в чем Джоанна не знала отказа, стоило только протянуть руку.

Когда ей исполнилось шесть лет, в прессе были растиражированы ее фотографии. На ней было красное бархатное платье, слегка прикрывавшее туфельки, и миниатюрная диадема с бриллиантами: она — девочка-цветочница на второй свадьбе своего отца. Голливудская принцесса, да и только. Невеста — итальянская актриса, обожавшая устраивать истерики. Отец

Джоанны почти два года, столько тянулся этот союз, провел на итальянской Ривьере, оставив Джоанну в Беверли-Хиллз на попечении прислуги и учителей.

Потом случился скандал и развод с полосканием грязного белья. Актриса отсудила виллу в Италии, а отец закрутил быстротечный роман с исполнительницей главной роли в очередном продюсируемом им фильме. У Джоанны в возрасте восьми лет выработалось свое, не по годам серьезное представление об отношениях между людьми. И поэтому она предпочитала людям общение со своими цветами. Она не любила надевать перчатки, потому что ей казалось, что без них она гораздо лучше чувствует почву и тоненькие корешки. Когда ей случалось выкроить время на маникюр, в салоне ее обычно встречали с ужасом. Джоанна имела обыкновение коротко обрезать ногти и не утруждать себя нанесением лака.

Неженственная. Так о ней говорила Лидия — одно из самых крикливых и долго продержавшихся увлечений отца. Лидия отличалась потускневшей красотой и неиссякаемым эгоизмом. К счастью, она не стремилась выйти замуж за Карла Паттерсона, хотя тот был не прочь связать себя семейными узами.

—Милый, отправь девчонку в пансион в Швейцарии. Там ей привьют немного грации и женственности, — говорила она.

Двенадцатилетняя Джоанна жила в страхе, что ее отошлют из дома, однако Лидия исчезла из жизни отца раньше, чем смогла заставить его оплатить обучение.

Неженственная. Это слово время от времени всплывало в памяти Джоанны. Обычно она не обращала на это внимания, поскольку уже давно нашла свои способы проявления женского начала. Однако это слово вновь и вновь не давало ей покоя, и это было похоже на старый шрам, который время от времени дает о себе знать.

Она встала на четвереньки и занялась сперва георгинами возле террасы, затем — фрезиями, которые расцветут вот уже в ближайшую неделю-другую. Она старательно и заботливо вырвала все сорняки нагло вылезающие повсюду. Этой весной дождей почти не было, и Джоанна, потрогав почву, прежде чем закончить работу, решила устроить цветам хороший душ.

Услышав шум машины, она даже не потрудилась взглянуть на нее, уверенная, что та проедет мимо. Но этого не произошло, и Джоанна успела только оглядеться вокруг, прежде чем дверца со стороны водителя распахнулась и появился Сэм.

Она обомлела и так и осталась стоять на коленях, потеряв дар речи.

Он был взбешен. Весь немалый путь от ранчо стал для него настоящим испытанием. Как мальчишка, он гоняется за какой-то, черт ее дери, блондинкой с надменным взглядом и думает только о том, как прекрасна она была в лунном свете!

День едва уловимо близился к концу, только-только начинало смеркаться. Она стояла на коленях перед охапкой цветов, словно дева, приносящая жертву языческому божеству. Руки ее были перепачканы землей. В воздухе пахло непреодолимо-темной греховной страстью.

—За каким чертом вам нужны секретарша и автоответчик, если вы не собираетесь отвечать на сообщения?

—Я была очень занята.

—Вы не очень-то вежливы!

Джоанна терпеть не могла невежливости и сейчас понимала, что ведет себя просто неприлично.

— Простите! — Она улыбнулась своей самой деловой, прохладно-вежливой улыбкой. — В эфир скоро выходит вечерний выпуск шоу и я разрывалась между встречами и бумажной работой. У вас что-то важное?

—Черт вас дери, вы прекрасно знаете, насколько это важно!

Следующие десять секунд она вытирала перепачканные руки о джинсы, не сводя глаз с его туфель.

— Если что-то не так с вашим контрактом...

— Хватит, Джоанна! Мы свое дело сделали! Оно закончилось.