Эхо первой любви - Наташа Окли Страница 18

Поднявшись по лестнице, он отправился посмотреть на девочек. Джемайма спала, подложив под щеку кулачок и, когда Гидеон наклонился, чтобы поцеловать ее, пробормотала:

— Папа, мне понравилась Кейт.

— Спи, спи, дорогая, — прошептал он, поправляя одеяло. — Мне она тоже нравится.

Мне тоже. Кто бы мог подумать, что с ним такое случится?

Оставив дверь Джемаймы приоткрытой, он направился в спальню Тилли. Волосы малышки разметались по подушке, совсем как у Лоры, когда та спала.

Бедная Лора, такая живая, такая красивая! Он влюбился в нее е первого взгляда, она была самой прекрасной девушкой этого острова, золотым кубком, достойным борьбы, и он выиграл эту награду. А теперь все кончено…

Дом казался тихим и мирным. Все спят, даже Кейт.

Кейт. Нужно спуститься вниз и накрыть ее пледом. В доме была комната для гостей, и ей, конечно же, было бы гораздо удобнее переночевать там, в удобной постели. Завтра она может проснуться с затекшей шеей и ломотой во всем теле, но Гидеон не мог найти в себе сил разбудить ее. Кейт по-прежнему спала, подложив ладонь под щеку, и в мягком свете настольной лампы ее кожа казалась шелковистой и полупрозрачной. Какая же она красавица!

Он накрыл ее принесенным пледом, выключил лампу и уже направился к двери, когда послышался голос Кейт.:

— Это ты, Гидеон?

— Да.

Она с трудом приподнялась и села на диване.

— Ты давно вернулся?

Он снова зажег настольную лампу.

— Извини, пришлось задержаться.

— А я заснула. — Она поправила растрепавшиеся волосы. — И сколько же сейчас времени?

— Почти час ночи.

— Боже, мне давно пора быть дома. Это я принесла сюда плед?

— Нет, я. Не хотел тебя будить.

— Понятно. — Кейт встала и принялась сворачивать плед. — Оставить его здесь?

— Почему бы тебе самой не остаться? — Господи, он сказал это! Гидеон зажмурился. Что ж, разве это не было его сокровенным желанием? — У нас есть свободная комната для гостей. Какой смысл ехать в дом Бэбс посреди ночи? Мне следовало подумать об этом раньше.

— Я не могу. — Она смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами. — Я ничего не взяла с собой.

— Ты так устала, куда же тебе сейчас ехать? В спальне для гостей есть все необходимое.

В его голосе зазвучало отчаяние. Какая же она красивая в этом мягком свете лампы, и такая маленькая без своих высоченных каблуков…

— Ты уверен? Вообще-то мне совсем не улыбается мысль возвращаться к Бэбс. Там холодно и одиноко.

— Тогда оставайся.

Кейт опустила взгляд.

— Спасибо.

— Как вели себя девочки? — спросил Гидеон, направляясь к сервировочному столику, на котором располагались напитки и хрустальные бокалы.

— Прекрасно. — Она подтянула джемпер на плечо, но он тотчас же свалился снова, и Гидеон поспешно отвел взгляд от ямочки, уже соблазнявшей его раньше. — И пирог был просто потрясающий.

— Я дам тебе рецепт, — проговорил он, наливая себе виски. Видит бог, он в этом нуждался! — Выпьешь чего-нибудь?

— Бренди бы не помешало.

Он налил ей бокал и подошел ближе.

— Весь секрет в том, чтобы добавить немного анчоусов.

Как ему нравился свежий яблочный аромат, исходивший от ее волос!

— Что?

— Я о пироге.

Кейт рассмеялась:

— Какая гадость! Хорошо, что я об этом не знала.

— Называется уорчестерский соус.

Она улыбнулась. Такая улыбка могла заставить сердце человека остановиться, и Гидеон быстро сменил тему:

— Ты звонила Дебби?

— Она сердится на врачей и хочет побыстрее вернуться домой, но в остальном все нормально. Давление у нее не снижается, но и не повышается. Ей нужно проходить еще три недели, а потом можно будет стимулировать роды.

— Три недели? — задумчиво переспросил Гидеон, подходя к большому кожаному креслу и усаживаясь перед камином. — А ты что собираешься делать? Дебби, похоже, в безопасности.

— Да, и Майк кажется более спокойным, но я все же еще побуду здесь.

— Если ты беспокоишься обо мне, то ты не обязана…

— Нет, я останусь из-за Дебби, — быстро прервала Кейт. — Подожду, пока родится ребенок.

Удивительно, какую боль ей до сих пор причиняет одна мысль о том, что кто-то произведет на свет младенца, но все же в ее словах была правда. Кейт вспоминала лицо Дебби, когда та уезжала в больницу. Она, правда, была нужна сестре. Прежде Кейт была всего лишь объектом благотворительности и жалости для других людей, но теперь в ней нуждались.

И потом, она хотела быть рядом с Гидеоном.

Пусть это было все равно, что мотыльку лететь на пламя свечи, но какое-то время она пробудет с ним и потом ей будет что вспомнить. Она поможет ему, облегчит его жизнь. И разумеется, никогда не скажет о своей любви…

— А что ты собиралась делать в Лондоне? — спросил Гидеон, отпивая виски.

Кейт задумалась. Что собиралась делать? Переклеить обои в гостиной, разобрать бумаги, встретиться со своим агентом.

— Ничего существенного. Если мне кто-то понадобится, я могу связаться с любым человеком по Интернету.

Гидеон потер рукой лицо.

— Я устал.

— Тяжелый вечер?

— Нет, все прошло чудесно. У нас было полно посетителей. — Он прикрыл глаза, тяжело вздохнул и добавил: — Я должен сказать «спасибо, я сам справлюсь», но проблема в том, что я не справлюсь. Если ты и в самом деле хочешь мне помочь, я буду тебе очень благодарен. Девочки тебя полюбили, и я…

Я тоже тебя люблю. В семнадцать лет она бы душу продала, чтобы услышать от него такие слова. Но теперь этого было недостаточно. Теперь ей бы хотелось, чтобы он сказал ей, что не может без нее жить, что ему наплевать на бесплодие. Она покатала в руках бокал с бренди. Какая она глупая! Разумеется, такого никогда не случится. Ее настоящая жизнь в Лондоне, ее будущее — в карьере, и она должна заполнить свое существование тем, что с успехом заменит ей семью. А жизнь Гидеона — здесь, с его детьми.

Но как удивительно быть сейчас тут, рядом с ним! Сидеть в его гостиной, пить его бренди.

— А как ты будешь искать замену этой няне… Ингрид, кажется?

— Через агентства. Наверное, раньше чем через месяц не получится, но скоро вернется Эмили, и она мне поможет.

— Конечно.

Как это она забыла про Эмили? Она здесь только потому, что Эмили пришлось уехать в Бирмингем. Но она все равно останется тут, пока не родится ребенок Дебби, а потом уедет, унося с собой свои горькие и сладкие воспоминания.