Герцоги налево, князья направо - Киран Крамер Страница 18

Николас почувствовал неловкость момента. Он понимал ход мыслей Поппи. Она, возможно, считала, что они достаточно долго просидят за трапезой, с которой начнется обозначенный ее отцом «период узнавания друг друга», после чего лорд Дерби уведет Драммонда в библиотеку, где они выпьют бренди и выкурят по чируте. А ее отец отошлет в постель, ибо они с герцогом проведут целые часы за беседой в больших клубных креслах, обтянутых коричневой кожей.

Драммонд полагал, что лорд Дерби расценивает помолвку своей дочери скорее как некий выгодный ход перед выборами в парламент, нежели как значительную, быть может наиболее значительную веху в ее жизни.

К сожалению, в данной ситуации Николас только и мог, что отвесить вежливый поклон и произнести:

— Благодарю вас, сэр, за столь приятный и поучительный вечер.

Лорд Дерби пробормотал в ответ нечто невнятное и обратился к дочери со словами:

— Тебе следует заняться твоим приданым.

— Да, папа, — произнесла она совершенно безучастно.

Николас считал, что большинство молодых леди приходят в восторг при одной мысли о приданом. Однако леди Поппи явно не испытывала ни малейшей радости.

Вроде бы он должен почувствовать себя униженным или неприятно озадаченным, но ведь их совместное будущее предопределено, и незачем предаваться раскаянию, не имеющему никакого смысла.

Когда папа удалился, а слуги словно бы испарились, Поппи поняла, что Драммонду остается только попрощаться и уйти. Она встала со стула, и герцог, взяв ее руку в свою, склонился над ней и поцеловал костяшки пальцев, один суставчик за другим.

«Поцеловал бы он какое-нибудь местечко у меня на теле…» — пришла в голову Поппи непрошеная мысль.

— Знакомство с вашим отцом для меня настоящее событие, — сказал Драммонд, — и событие приятное. Завтра днем я заеду за вами в своей двуколке, мы попадем в Гайд-парк в самый фешенебельный час. Помните, что вы моя истинная нареченная. На целый месяц.

Он похлопал себя по карману — тому самому, в котором находился ее чулок, — и усмехнулся.

Вот предатель… Ничего, она найдет способ стереть с его физиономии самодовольное выражение. И очень скоро.

— Очень хорошо, — сказала Поппи.

Уголок его рта чуть приподнялся. Герцог выиграл этот раунд, и они оба понимали это.

Губы Николаса находились в опасной близости от ее губ, но при этом он смотрел через плечо Поппи на Кеттла, который протягивал Драммонду его плащ, перчатки и шляпу.

— Вам пора, ваша милость, — напомнил дворецкий.

Драммонд надел шляпу.

— Не стоит беспокоиться, Кеттл, — сказал он, с улыбкой глядя на Поппи. — Сегодня вечером у меня уже не осталось времени, чтобы, как положено, поцеловать мою нареченную с пожеланием доброй ночи. Я должен сегодня играть в карты и уже опоздал на четверть часа к назначенному времени.

— Играть в карты? — повторила Поппи, и в голосе ее прозвучало разочарование, которое она не смогла скрыть.

Она пришла в ярость от того, что дрянная игра в карты не позволила ей удовлетворить любопытство по поводу того, каким бывает упомянутый герцогом «положенный» поцелуй.

Драммонд уже спустился с лестницы, надел плащ и перчатки. Он посмотрел на Поппи, и сердце у нее неистово забилось. В голову ни с того ни с сего полезли неодобрительные мысли насчет герцога. Чего ради он отпустил такие длинные волосы? И с чего, спрашивается, он ведет себя с таким чванством и самодовольством?

— Доброй ночи, Драммонд, — сухо пожелала она.

— Доброй ночи, Поппи. — Он вдруг хихикнул. — А я опять знаю, о чем вы думаете.

И он бодро зашагал по улице.

— Не знаете! — крикнула она ему вслед.

Он повернулся так резко и быстро, что полы плаща обвились вокруг бедер.

— О, но я знаю!

— На самом деле?

У Поппи перехватило дыхание.

— На самом деле, — подтвердил он, и его квадратный подбородок опустился, темные брови изогнулись, а глаза были полны…

Поппи не знала, чем они были полны, но сама она сходила с ума от желания.

— Закройте дверь! — приказал он, словно Поппи была маленькой девочкой.

— Не смейте мной командовать!

Поппи была вне себя от злости, но тем не менее закрыла дверь. Медленно.

Он стоял и неотступно наблюдал за ней. Когда дверь наконец затворилась, Поппи прижалась к ней лбом, всё еще вне себя от гнева, хотя коленки у нее дрожали от слабости.

Она ударила головой о деревянную панель. Что с ней такое происходит? Ей не нравится герцог Драммонд. Он самодовольный, властный и грубый.

Но ведь и она этим грешна, сказать по правде.

— Миледи, — прервал ее размышления голос Кеттла.

Она совсем забыла, что он тут. Потрогала лоб и подняла глаза на дворецкого.

— Да, Кеттл?

— Я забыл отдать герцогу его трость.

— О, вот как! — Поппи выпрямилась и вздохнула. — Ну что ж, он сможет забрать ее, когда явится со следующим визитом. — Она уже сделала шаг по направлению к лестнице, чтобы подняться к себе в спальню и там, расчесывая волосы, думать о том, как поцелует Николаса, как вдруг ее осенило. — Минутку, Кеттл. Ведь у герцога не было с собой трости. Когда он приехал, я наблюдала за ним из двери в гостиную. Вы уверены, что это его трость?

Кеттл втянул подбородок.

— Вы правы, мисс. Просто какое-то наваждение. Она стояла вот тут, в углу за дверью. И его имя вырезано на ней сбоку.

И в самом деле, по всей длине трости были вырезаны имя и фамилия — Николас Стаунтон.

— Как странно, — заметила Поппи. — Кто же ее туда поставил?

Кеттл выглядел до крайности смущенным.

— Я отлучался от двери всего на пару минут, чтобы передать указания на кухню. Просто не понимаю, кто мог это сделать.

Он, подумалось Поппи, мог заболтаться с кухаркой, но трудно даже представить себе, чтобы Кеттл покинул свой пост ради того, чтобы полюбезничать с ней.

— Надпись вырезана весьма замысловато, не правда ли? — сказала она, проведя рукой по дорогому дереву трости. Вещь была превосходная. — И с какой стати такая замечательная трость оставлена у меня дома? И с именем герцога на ней? Могло ли это быть шуткой?

— Но это вовсе не смешно, — заметил Кеттл, глядя на трость у себя в руке.

— Нет, шуткой это быть не могло, — согласилась Поппи. Это скорее загадочно. — Она глубоко вздохнула. — Быть может, слуга герцога принес ее сюда. Вероятно, это любимая трость его хозяина, который случайно забыл ее дома. И слуга решил, что вы вручите ее герцогу, когда он будет уезжать от нас.

— Да. Кто-то мог отворить дверь и оставить трость в то время, как я отлучился, — сказал Кеттл, густо покраснев.