Я против тебя - Ксения Латышева Страница 18

Утро понедельника было как всегда, суровым инедоброжелательным. Организм требовал продолжения банкета, то есть выходных, ия пришла в университет немного злая. Позевывая и отчаянно мечтая почесать пятуюточку, дабы завершить картину "невыспавшийся человек", я чапала каудитории. Мой взгляд лениво блуждал по стенам коридора, в надежде зацепится зачто-нибудь интересное, что пробудит к жизни мозг. И чудо свершилось: мои глазаузрели Регину и иже с нею. Три девушки стояли напротив двери аудитории, в которойдолжна была проходить моя пара. Подкинутая задача была благодарно сожранамозгом, который тут же закишевал и начал метаться от стенки к стенке моейчерепной коробки. Мозг не знал, что делать. Руки вздохнули, вытащили телефон инабрали телефон Федора.

- Привет, Лиля, - раздавшийся голос в трубке заставилмозг затормозить в его бешенном танце со стенками черепа и разинуть моюварежку.

- Привет, Федя, - пролепетала я. Мозг вообще непонимал, почему мы звоним Федору. И все же догадался включить лампочкуозарения. Мой минутный тормозняк прошел, и я затараторила в трубку. - Ты мнесрочно нужен. Прям здесь и сейчас.

Мысль о том, что Федор все еще в постели мне даже неприлетела в голову.

- Что случилось?

- Федьк, они опять здесь, твой фан-клуб! Их ужебольше, чем одна. Мне страшно, - призналась я.

- А как же Никита?

- Никита - это припарка мертвому. Тут нужна толькотвоя физия. Приходи! - почти потребовала я. Н-да, если бы он на тот моментдействительно находился дома - я бы впервые в жизни прогуляла пару.

- Какая аудитория?

- 1-304. Приходи скорее, иначе от меня даже кусочкамяса не останется. - И я прервала вызов. Меня слегка затрусило. Когда смотришьподобное по телевизору - даже смешно. В жизни - куда более, чем неприятно. Надокак-то отделаться от этих неврастеничек. Я нервно мерила пространство подлестницей, ибо подойти к аудитории ближе, чем на пять метров мне просто непозволял инстинкт самосохранения.

- Привет, - возле меня бесшумно нарисовался Федор. Япочти кинулась к нему в объятия.

- Тебя прибить надо. За все сразу и не спрашивайпочему. Ты придумал, что скажешь им? - я ухватилась за правую руку парня и совсей суровостью глянула ему в глаза. Точнее, попыталась пробиться через стеклаочков.

- На месте посмотрим. Импровизируем? - он улыбнулся имне как-то полегчало.

- Хорошо, постараюсь не сфальшивить.

Мы медленно подошли к аудитории. Еще за десять метровтрио ботаничек как-то нездорово оживилось. Сначала они нас увидели, потомзастыли, затем отмерзли и начали шушукаться. К тому моменту, как мы подошли кдвери, трио попыталось преградить нам дорогу.

- Коралова! - яростно зашипела Регина. - Я тебе о чемговорила на прошлой неделе?!

    - У меня были бурные выходные, не помню, - я крепчевцепилась в руку Федора.

- Здравствуй Регина, как поживаешь? - ого, откуда унего такие мягкие нотки в голосе. Они знакомы?

- Привет, Федя, да нормально. У тебя как дела? - Ой,боевая ботаничка покраснела!!!

- Да тоже неплохо, - Федор широко улыбнулся. - Сдевушкой вот познакомился, встречаться начали. Познакомься, это Лиля. Хотя, явижу, вы уже знакомы?

Лицо Регины выражало целую палитру эмоций: неверие,ненависть, злость, гнев. Мне срочно захотелось дать ей попить водички.

- Да, мы знакомы. А где вы познакомились? - Регинакак-то умудрилась справиться с нахлынувшим потоком эмоций и даже попыталасьулыбнуться.

- О, это было удивительно. Лиля в меня врезалась, - иФедор рассмеялся. Ему смешно, а мне на пару идти надо.

- Да-да, это действительно было так забавно И такромантично, - ни фига это не было романтично. Попе было больно. Но, кажется,моя импровизация на фоне жизнерадостного смеха Федора возымело некотороедействие на фан-клуб имени Балдурина. Регина чутка скуксилась, две другие таквообще подувяли. Надеюсь, они поняли, что Федор со мной счастлив?

- Что ж, я рада за вас обоих, - с трудом произнеслаРегина. Кажется, ей эти слова дались с большииим трудом.

- Ой, у меня скоро пара, - вспомнила вдруг я. Да иФедору, наверно, тоже надо идти. - Ладно, драгоценный мой, я пошла, не скучай.

"Не скучать" Федор пообещал самыморигинальным способом. Он обхватил мою правую щеку левой ладонью, погладилбольшим пальцем кожу и нежно поцеловал в губы. Если у меня от этой неожиданнойласки сперло дыхание, то что уж говорить про ботаничек? Кажется, их там хватилдед Кондратий.

- Хорошая была импровизация, - проговорил мне в губыФедор, а я с изумлением смотрела на этого странного парня. - Только чур засвидание это не считать.

- Буду считать это жестом невиданной щедрости, -выдохнула я. - Уходи уже, тебе тоже на учебу надо.

Я едва не оттолкнула его, но вовремя вспомнила, чтотут присутствует вражеская сторона в виде воинственно настроенных девиц сзашкаливающим IQ, и поэтому лишь мягко отстранилась от Федора. Парень снекоторым сожалением выпустил меня из объятий, улыбнулся и ушел.

- Ну что, уважаемые? - развернулась я к Регине и ееорденоносцам. - Сами все видели? Надеюсь, мы с вами разрешили проблему"Балдурин-Коралова"?

- Видеть-то видели, но...

- Ваше "но" меня не интересует. Все вопросык Балдурину, тем более, что он тебя, Региша, знает. А продолжите мне угрожать -я подам заявление в полицию, - с этими словами я вошла в аудиторию. Гм,кажется, мои одногруппнички знатно повеселились, глядя на то, как Балдурин вдверях целовал меня. УПС!!! Хотя, если так подумать, чего я так переживаю,своего я однозначно добилась. Теперь в группе, а скоро новость распространитсяи дальше, все знают, что к Коралловой лучше не подходить с предложениямивечерних развлечений. Эта мысль меня приятно согрела, как и недавний поцелуйФедора, и я уселась за вторую парту, игнорируя ухмылочки некоторых товарищей.Только вид Никитоса меня удручал: парень был настолько мрачен, словно емусообщили, что все пиво в мире закончилось на ближайшие лет двести. Через минутук нему прилетела моя записка. "Я сегодня иду к Бестеревой в больницу. Айдасо мной, развеселишься, а то больно у тебя вид пристреленный" - значилосьв записке. Ответ пришел не сразу, но положительный. Видать, перспектива бытьушибленным тяжелой рукой прооперированного Юлька перекрывалась возможностьюдопросить меня о происходящем с большим пристрастием и энтузиазмом.

Пары прошли в неге и лености. Преподавателиподдавались дурным миазмам, распространяемые студиозусами, и читали лекциимедленно, растягивая слова, наполняя свои записки явными отходами в сторону сцелью предаться переливанию из пустого в порожнее. Но скорее всего, былавиновата весна. Солнце все сильнее припекало, заглядывало в окна аудиторий,плясало зайчиками на досках и стенах, заставляла прикрывать глаза рукой илинедовольно щуриться. Никому не хотелось сидеть в унылых аудиториях, энергиястудентов стремилась на улицу, где чирикали птицы, дотаивал последний снег, гденосились отмытые от грязи и наростов льда чистые и довольные машины, где гуляликрасивые девочки, скинувшие с себя шубы и теплые брюки. Юношам хотелосьщеголять перед этими барышнями своими мускулами, хотелось заигрывать с ними,курить, пить пиво с друзьями, сидя на скамейке подставлять лицо тепломувесеннему солнышку. Это лето оно станет горячим, даже жгучим. Так говорят пробрюнеток: она была жгучей брюнеткой, ее волосы были словно вычернены ночью. Итак же с солнцем, летом оно становилось яростным, словно выплескивало на головылюдей тот кипяток, что хранила для нас всю зиму. А весной солнце всего лишьнежно гладила нас по щекам, руками, ушам, словно приглашая кровь разогреться, ачувства всколыхнуть. И поскольку студенты народ абсолютно беззаботный, ихэнергия, разогреваемая солнцем и превращающаяся в желание, стремилась окунутьсяв атмосферу флирта, любви и страсти. И вот из этой самой энергии вырывалисьсвободные частички, так называемые миазмы. Они-то и несли разрушение востальные массы народа. Идет мама с ребенком по улице, а навстречу ейвлюбленная парочка студентов. И так они нежно держаться за руки, так ласковосмотрят им в глаза, что мама невольно вспоминает отца своего ребенка, и ей тутже хочется прибежать к тому на работу, поцеловать, затормошить - высказать емувсю свою любовь, что когда-то к нему испытывала. А это всего лишь пагубноевлияние студенческих миазмов, ке-ке. И бедные преподаватели, которые общалисьсо студентами куда больше, чем все остальные, просто впадали в кому отконцентрации миазмов в воздухе, и начинали творить безобразные вещи. Обычно,после пришествия очередной весны у нас в университете кто-нибудь изпреподавательского состава играл свадьбу.