Поиск - Кэтрин Николас Страница 18

– Быстрее, – подгоняет меня Машка.

Мы бежим дальше по коридору. Некоторые двери закрыты, а другие нет. Но времени проверять все у нас нет. Надо срочно где-то укрыться и переждать, пока опасность пробежит мимо нас. В прямом смысле этого слова.

– Куда мы, по-твоему бежим? – спрашиваю, пытаясь не отставать от подруги. Легкие горят от задышки, – а мне Эдик говорил, бегай по утрам, – но кто там слушал.

– Давай сюда, – Машка открывает первую попавшуюся дверь. Забегаю в темное помещение, с одинокой лампой в углу.

– Вот и все, – захлопываю дверь, прижимаясь к ней спиной. Подруга стоит передо мной, пытаясь отдышаться.

– Ты уверена?

– Естественно нет, – отвечаю незамедлительно. Ужас медленно вытесняется гневом. – Я в ужасе! И в шоке.

– И что от чего? – спрашивает подруга ухмыляясь.

– А ты не радуйся, мы с тобой в полной жопе оказались из-за этих билетов.

– Черт, откуда я знала, что если у Ольки что-то попало в мусорку, значит оно ей надо.

– Ага, а теперь нас преследует твоя сестрица вместе со своими черлидершами, – говорю, все еще прижимаясь спиной к двери. Из коридора ни доносится ни звука. Возможно, они пробежали мимо или направились в другое место. – Оу, и не забудь об огромных амбалах-охранниках. Сомневаюсь, что они нас по головке погладят за то, что мы украли билеты.

– Мы не украли, – возражает подруга, отдышавшись. – Вообще-то, я не заметила у сестры плакаты «В огне» или очередные охи-вздохи по этим парням. Она вообще их не слушает. Только свою Бьенсе и Гагу.

– Тогда какого нам сейчас в спину летели угрозы о расправе? – складываю руки на груди.

– Я не знаю, может она передумала, – говорит Машка, а я обращаю внимание на свой браслет.

– Машка, – начинаю, сглотнув ком в горле. – Посмотри на свой браслет.

– Твою ж бабушку, – ошарашенно говорит подруга, поднимая на меня глаза.

– Теперь-то я понимаю, какого хрена она хочет нас прикончить.

– Это билеты с пропуском за кулисы, – оглашает Машка.

Между нами на минуту повисает тишина. Каждая из нас думает о своем. Не имею понятия о чем думает Машка, но, черт возьми, если бы не угроза нависшая над нами в виде разозленной Ольки и ее подруг, я бы прыгала до потолка от радости. Билеты на концерт любимой группы не просто на халяву, но еще и с пропуском за кулисы. Да за такое реально умереть не жалко. Но, вашу мать, я жить хочу.

– Знаешь, ты только не подумай дурного, но я черт возьми не собираюсь дохнуть от рук твоей сестрицы и ее гламурной шайки из-за того, что мы помешали им захомутать одного из «В огне».

– Ты думаешь я собираюсь? – огрызается Круглова.

– А я точно нет! – восклицаю нервно. – Потому что, твою мать, я не согласна «увидеть Париж и умереть»!

– В нашем случае «Увидеть «В огне» и умереть».

– Какая к черту разница?! Я в любом случае хочу выйти отсюда живой. А если и подохну, то пусть парни хотя бы сыграют на моих похоронах. Уходить, так с песней.

– Только с какой? «Раскаянье»? «Жертва»? Или возможно «Падение»?

– Пускай тогда придумают новую песню. Не знаю, может быть «На помощь!»? – развожу руки в стороны.

– Нам надо что-то придумать, что бы выйти отсюда живыми, – спокойно говорит подруга, но меня уже хрен остановишь. Адреналин выветрился через вентиляцию, если она здесь есть, оставив по себе только ужас, нехватку нервных клеток и страх.

– Что придумать? Может я похожа на Тони Старка? Где мой гребанный костюм? Дырка в стене и все, мы на свободе. Так по-твоему? – спрашиваю, бросая гневные взгляды в сторону подруги.

– Ты Марвел опять смотрела? – выгибает бровь Машка.

– Я не смотрела Железного человека уже полгода, – отвечаю, насупившись. – Ты говоришь, нам нужно найти выход. Какой, к черту выход? Мы с тобой одни в комнате. Где-то по клубу бегает твоя безумная, жаждущая нашей крови, сестра вместе со своими гарпиями и огромными охранниками на хвосте. Как ты предлагаешь отсюда выбраться?

– Нужно подумать, – спокойно говорит девушка. Скажу честно, это реально странная ситуация. Потому что это Машка обычно выступает в роли истеричной и саркастичной, а я пытаюсь придумать логический выход из ситуации. Но не в этот раз.

– О чем? Может разыскать «В огне», намолоть им чепухи про то, что нас убивают, что скорее всего так и будет, благодаря твоей сестре, и укатить вместе с ними с клуба?

– А что, неплохой вариант, – соглашается подруга, сжав пальцами подбородок.

– Ни хрена, – отвечаю, резко повернув на нее голову, так что волосы ударяют меня по лицу. – Может они вообще уже смотались отсюда?

– Черт, – мой пыл потихоньку сходит на нет, и остается только безысходность, приправленная беззащитностью. Поворачиваюсь спиной к подруге, прижимаясь лбом к холодной поверхности двери. – А я ведь просто хотела сходить на концерт. Послушать любимую группу. Повеселиться.

– Ты думаешь я не хотела просто спокойно провести время?

– А день так хорошо начинался, – продолжаю, не обращая внимания на подругу. – Я забрала конфеты раньше Эдика. А они шоколадные, с разными начинками. Французские, по-моему.

– Алинка, успокойся, – пытается влезть в мои бредни Круглова.

– Может мне стоит написать завещание? Типа, завещаю спрятанную под кроватью коробку конфет своей тете Лизе, а новый мотоциклетный шлем в комоде с вещами передайте Эдику и скажите, что бы он в следующий раз не разгонялся до 300.

– Могу ручку одолжить, – говорит голос.

– Спасибо, ногтем на двери нацарапаю, – отвечаю, машинально, а потом замолкаю. Погодите, это не Машка.

Поворачиваю голову на подругу, которая также как и я, застыла в ужасе. Здесь все время кто-то был? И слышал все, о чем мы говорили?

– Пожалуйста, скажи мне, что мне просто послышалось. У меня начались глюки на фоне паники, – умоляюще смотрю на подругу.

– Я-то могу пообещать, но это ничего не изменит, – отвечает из темноты другой голос. Знакомый голос.

Стремительно, я бы даже сказала очень, до меня доходит, что я этот голос слышала. Совсем недавно. Не больше получаса назад.

– О нет, – шепчу, но в тишине комнаты мой шепот звучит, словно удар гонга. – Почему именно сюда?

– Это мы хотели бы спросить, – говорит третий голос из темноты. Они что, все здесь были?

– Вы в курсе, что это неприлично подслушивать чужие разговоры? – спрашиваю, повернувшись лицом к двери. Не смотри. В темноте ты их не видишь. Но если включат свет, тогда ты уже нихрена не скажешь. Опозоришься еще больше, чем уже есть.

– А у нас не было другого выхода после того, как вы влетели сюда, словно угорелые, – говорит последний, четвертый голос из темноты.