Перстень Дарины - Александра Девиль Страница 18

— Слава Богу, он ушел, — прошептала Дарина, наклонясь к Антону. — Может быть, доберется до селения и расскажет людям об этой шайке.

— И наши родные узнают, где надо искать, — кивнул Антон. — Только бы они успели до того, как нас продадут в рабство…

Теперь, после побега Зиновия, атаман опасался погони и решил двигаться в путь, не дожидаясь рассвета. Но его подручные, особенно Толстый и бородатые «близнецы», еще не отошли после вечерних возлияний и, переругиваясь пьяными голосами, просили главаря дать им отдых до утра.

— Для нас было бы лучше, если б они двигались медленней, — заметил Антон, настороженно оглядываясь по сторонам. — Надежда только на погоню. Надо бы как-то тянуть время и торговаться с разбойниками.

— По-моему, из них самый падкий на деньги — толстяк, — сообщила о своих наблюдениях Дарина.

Антон согласился с ней и, воспользовавшись минутой, когда Толстый прилег в стороне от товарищей, подполз к нему и шепотом стал его уговаривать:

— Помоги нам с боярышней бежать, и наши родные тебя по-царски отблагодарят. Ты не будешь больше на побегушках у этого Змея. Моя мать возьмет тебя к нам в имение конюхом или ключником.

Маленькие глазки толстяка сперва пьяно и алчно заблестели, а потом в них мелькнул огонек злой насмешки, и он недоверчиво хмыкнул:

— Да что твоя мать может? Она, небось, старая и вдова, и денег у нее мало. А от Змея мне убегать нельзя, он меня из-под земли достанет.

— Но, если вы нас не отпустите, вам всем не поздоровится, — пригрозил Антон. — Мой старший брат — человек крутой, он догонит вашу шайку и спуску никому не даст. А если ты мне поможешь, так тебя боярин Карп вознаградит.

— Боярин Карп? — Толстый не удержался и захохотал, чем привлек внимание Одноглазого. — Нашел кем пугать! Да ведь это он нам заплатил, чтобы мы тебя поймали и продали в рабство! А помог ему…

Но тут увесистая затрещина заставила разболтавшегося толстяка прикусить язык. Одноглазый присел рядом с ним и сквозь зубы прошипел:

— Скажи спасибо, что Борил-Змей не слышал, как ты тут разблеялся, пьяный баран. Он бы тебе язык вырвал.

Такая угороза вмиг отрезвила толстяка, и он, испуганно озираясь по сторонам, отодвинулся подальше от пленников.

Но сказанного им оказалось достаточно, чтобы Антон и Ларина все поняли. Переглянувшись, они прочли в глазах другудруга не просто испуг, но и почти полную гибель надежды. После долгого и гнетущего молчания Дарина пробормотала:

— Недаром вид боярина Карпа Ходыны показался мне таким зловещим.

— Да, — с тяжелым вздохом отозвался Антон. — Теперь я все понимаю. Брат боялся, что я отдам свои земли монастырю, и поспешил от меня избавиться. Хотя какой он мне после этого брат…

На рассвете атаман, еще раз отругав своих людей за то, что упустили Зиновия, не стал больше слушать их жалобы на усталость и велел всем немедленно трогаться в путь. Теперь пленникам нечего было и надеяться повторить побег Зиновия: Борил-Змей объявил, что ночью удвоит дежурство и будет сам проверять, чтобы ни у кого не оказалось под рукой ни железки, ни острого камня. Свой скудный завтрак в виде все того же черствого хлеба пленники получили, уже сидя в лодках.

Антон, неумело обмотав тряпками натертые до крови руки, взялся за весла и прошептал Дарине:

— Кажется, нам неоткуда ждать спасения. Надо думать самим…

Грозный взгляд атамана заставил юношу мгновенно замолчать и даже чуть отодвинуться от девушки. Но Дарине показалось, что молодой послушник замыслил больше, чем успел сказать.

Нетерпеливая боярышня с трудом дождалась минуты, когда взгляды стражей отвлеклись от пленников, и, наклонив голову к Антону, быстро спросила:

— А что ты надумал?

— Будет гроза, — ответил он, почти не разжимая губ, и выразительно повел глазами на слегка потемневшее небо и низко парящих птиц.

— Ну и что? — не поняла Дарина.

— Будут искать укрытие, — прошептал Антон, не глядя на нее.

И тут Дарина догадалась, на что надеялся ее товарищ по несчастью. Если начнется ливень, разбойники со своим живым товаром не смогут заночевать на траве вокруг костра, им придется либо искать укрытие, либо сооружать его самим. Наверняка во время этой суеты надзор за пленниками будет ослаблен. Может быть, их не свяжут, а заставят помогать своим «хозяевам».

Едва Дарина об этом подумала, как Борил-Змей, сидевший на носу лодки, резко повернулся и приказал:

— Грести к берегу! Собирается гроза, надо построить шалаш.

Не успели лодки причалить, зашуршав по мокрому песку, как атаман выпрыгнул на берег и принялся торопливо распоряжаться. Четверых крестьянских парней, которые, видимо, казались ему слишком крепкими и способными на побег, он велел оставить прикованными к бортам под присмотром Одноглазого, а девушек и Антона решил высадить на берег, чтобы помогли собрать ветки и сучья.

Бородачи тем временем вытаскивали из лодок свернутые воловьи шкуры, которые, очевидно, должны были служить крышей для шалаша. Порыв ветра зашумел кронами деревьев, предвещая приближение грозы.

Пока разбойники суетились, Антон успел шепнуть Дарине:

— Держись поближе к толстяку, а когда зайдем в лес, падай и кричи, что сломала ногу.

Она удивленно взглянула на него, не понимая, в чем заключается его замысел, но спрашивать ничего не стала, лишь молча кивнула, полагаясь теперь только на смекалку юноши.

Вначале атаман хотел было связать пленников общей веревкой, но внезапное сверкание длинной молнии и оглушительный раскат грома заставили его вздрогнуть и поторопиться. Слегка осипшим голосом он велел Молчуну, толстяку и бородачам:

— Эй вы, поспешите! Да присматривайте за девками и монахом! Чуть что — кнутом их и гоните обратно.

Оглянувшись на Борила-Змея, Дарина заметила, как он, взглянув на небо, торопливо перекрестился. Она невольно усмехнулась при мысли о том, что свирепый разбойник, судя по всему, боится грозы. Сама же Дарина грозы не боялась; напротив, перед грозой ее обычно охватывало какое-то необъяснимое, тревожно-дерзкое веселье. Вот и сейчас ей показалось, что небесный гром бросает ей нить надежды, которую нельзя упустить. Девушка взглянула на Антона и прочла в его глазах ту же мысль: «Теперь — или никогда».

Углубляясь в прибрежную дубраву, Дарина зорко поглядывала по сторонам и сразу же заметила, что атаман отстал и принялся забивать в землю колья для натягивания шкур. Видимо, он был уверен, что его подручные и без него не упустят девушек и «монаха» — созданий по своей природе несильных, да к тому же ослабевших в дороге из-за скудного питания.

Пленники, подгоняемые криками суровых стражей, начали собирать в кучу ветки и сучки. Дарина, незаметно подобравшись ближе к толстяку, схватила обеими руками большую ветку и, делая вид, что напрягает все силы, крикнула: