Лучший друг старшего брата - Николь Келлер Страница 18

Эмма

«Жду внизу», — телефон вибрирует входящим сообщением.

Я оглядываю себя еще раз в зеркало, улыбаюсь, подбадривая саму себя, и, схватив клатч, выхожу за порог. Еще никогда я не волновалась перед официальным мероприятием. Не то, чтобы я ходила на них так часто, но мне было как-то…все равно, что скажут люди за моей спиной, как вообще все пройдет.

Но только не в этот раз.

Во-первых, разговоры, перешептывания за спиной обеспечены. Потому что Айлин постаралась на славу: все, даже секретарша Роберта знает, что Тимур Кадыров — «жених» Айлин. Она, уверенная, что он по какой-то причине на ней обязательно женится, успела растрепать эту «радостную» новость во всех кругах.

Но на открытии отеля хозяйкой вечера будет не она. А я — начинающий и пока малоизвестный дизайнер. Именно я буду стоять возле Тимура, улыбаться гостям, ему и даже буду иметь возможность касаться его на законных основаниях. На целый один вечер.

Во-вторых, это мой первый грандиозный проект как дизайнера. И я очень волнуюсь, как его оценят гости Тимура. Ведь именно от этого отеля, фактически, зависит моя карьера. Не хотелось бы, чтобы к первой сплетне добавилась и вторая о том, что у меня руки растут из известного всем места, а должность мне досталась только благодаря родственным связям.

Ну, и в — третьих, и самое главное — сегодня определенно точно последний раз, когда я увижу Кадырова. И, несмотря на то, что он сказал мне в наш прошлый разговор, я хочу поразить его. Из чисто женской вредности. Чтобы ночами меня вспоминал, когда будет ложиться в свою одинокую и холодную постель. Чтобы я ему снилась и не давала высыпаться…

Именно поэтому на мне сегодня легкое шифоновое платье персикового цвета без бретелей в пол, с открытыми плечами и скромнейшим декольте. Оно облегает и подчеркивает мою грудь и талию, а золотистые босоножки на такой высокой шпильке, что ноги кажутся бесконечными. Волосы я собрала в низкий пучок, оставив по бокам две завитые прядки. На лице минимум макияжа: румяна, тушь на ресницы и нежный, едва заметный, блеск на губах. На запястья и между ключиц пару капель любимых духов.

Эдакий ангел с совсем не невинными мыслями в отношении своего спутника на сегодняшний вечер. И все вполне могло бы воплотиться в реальность, если бы не наш последний диалог с Тимуром.

— Я не завожу отношений, Эмма. Никогда.

— Почему? — его признание ошеломляет, сбивает с ног и выворачивает душу наизнанку.

— Потому что у них нет будущего. У нас нет будущего. Я — одиночка, и этого не изменить. Я предупреждаю сразу, чтобы ты не питала никаких иллюзий в моем отношении.

Я не верю. Не хочу верить. Ведь тогда… Я больше никогда не смогу увидеть эти тёмные глаза цвета шоколада, ощутить спокойствие в этих сильных идеальных руках, никогда не услышу этот хриплый голос, от которого подкашиваются колени. Я никогда не смогу быть счастливой. Потому что рядом не будет Кадырова.

— Зачем тогда это все? — шепчу, а в голосе слышатся слезы. Я даже не стараюсь их скрыть. Потому что лучше я выплесну свое море, чем боль внутри меня сломает, разрушит моё сердце. — Зачем отели, фирмы, зачем быть первым в списке Форбс, если… Не для кого стараться? Некому в итоге оставить? Надеешься унести с собой в могилу?

Я задаю вполне резонные и обычные вопросы, но с двойным подтекстом. Потому что я имею в виду себя.

По изменившемуся взгляду, по морщинке между бровей вижу, что делаю больно Тимуру своими словами. Но ничего не могу с собой поделать: эгоистично хочу поделиться с ним своей болью. Потому что его слова ранили меня так глубоко, что не уверена, что рана сможет зажить в ближайшее время.

— Я бы рад лечь в могилу, Эмма, — хмыкает Тимур, вернув себе привычное равнодушное выражение лица, которое мне просто осточертело! — Да смерть не забирает — я уже мёртв.

Я не понимаю его слов, да и не стремлюсь понять. Сейчас меня разрывает изнутри на ошметки, ломает. Мне больно. Моя душа умывается кровавыми слезами от того, что Тимур лишил меня не только надежды на наше будущее, но и моих грез, где бы мы обязательно были вместе.

Кадыров подходит непозволительно близко, касается костяшками пальцев моей щеки. Я прикрываю глаза и тянусь за его рукой, чтобы продлить ласку хотя бы на несколько мгновений.

— Ты ничего не знаешь о боли, Эмма, — он как будто читает мои мысли. — И я очень надеюсь, что так будет всегда…

Тимур стоит у машины с потрясающим букетом моих любимых гортензий. Невольно останавливаюсь, чтобы иметь возможность полюбоваться им единолично. А посмотреть есть на что.

Строгий черный костюм обтягивает спортивное и подтянутое тело Тимура, белая рубашка, как обычно, расстегнута на две верхние пуговицы, оголяя участок загорелой груди, по которой тут же хочется провести пальцами. Его волосы стильно уложены, а щетина придает образу некой дерзости.

Но, к сожалению, я не могу стоять так вечность, и мне приходится сделать несколько шагов навстречу. И я с удовольствием замечаю, как на лице Тимура сменяют друг друга удивление, восхищение и желание, прежде чем оно приобретает такое уже привычное равнодушное выражение.

— Здравствуй, Эмма, — протягивает мне букет, который я с удовольствием принимаю. — Ты потрясающе выглядишь.

— Спасибо. От тебя тоже невозможно отвести глаз.

Тимур хмыкает, коротко улыбаясь, и помогает мне забраться на заднее сиденье автомобиля.

Какое-то время мы едем молча, а я пользуюсь моментом и любуюсь строгим профилем Кадырова. Он что-то листает в телефоне и, кажется, совершенно не замечает меня. Но это только кажется.

— Что-то хочешь мне сказать? — неожиданно нарушает тишину, не отрываясь от экрана.