Две полоски для тирана - Ирина Лисовская Страница 18

— А совесть потом не замучает? — спросила я со слезами на глазах. — Они же порвут нас на куски из-за этих денег!

Он попросту обрубил для нас все ниточки, оставив только одну — унижение.

— На Мишу мне плевать, если честно. Ну а ты… у тебя все еще есть выбор, так что, нечего давить мне на жалость. Выбирай.

Шикарный выбор, ничего не скажешь. Наверно, после этого равнодушного разговора я еще больше убедилась в бесчеловечности Литвинова. А Мише пора сбросить с носа розовые очки, в которых он застрял еще со школьной скамьи и осознать, наконец, с каким соперником он имеет дело.

Я уже сделала свой выбор, когда приехала сюда, отступать назад поздно и глупо. На этот раз пришлось затолкать гордость в жопу и самой забраться на кровать, оседлать колени Литвинова.

«Соси» — вдруг отчетливо услышала его грубый бас у себя в голове, напряглась от безысходности. Член, понятное дело, был все еще вялый, для начала взяла его в руку и подрочила. Меня захлестнуло омерзение к самой себе, тошнота вдруг подкатила к горлу, пришлось даже закрыть глаза и представить, что это всего лишь… массаж.

Я смогу, я выдержу. А потом побегу к Ире, зализывать раны. Она, пожалуй, единственная, кто сможет понять мой поступок и поддержать. Утешить. А Миша? Сможет ли он понять и простить, принять. По факту, это нельзя назвать изменой, ведь, так?

Пока размышляла, не переставала водить рукой по бархатной коже, я почувствовала, что член уже полностью налился кровью, но все еще не рискнула смотреть на свои старания. Отвращение никуда не делось, как мерзкая тошнота.

— Глаза открой, — приказал Литвинов, пришлось выполнить требование.

Размер его члена впечатлял: длинный, толстый, с явно выраженными вздувшимися венами, на покрасневшей головке выступила капелька предсемени, стерла ее пальцем и немного размазала, чтобы скользить было проще. Как его поместить в рот? Муж не так одарен природой, и то мне сложно делать ему минет, а тут, как минимум, девятнадцать сантиметров! Я на самом деле не хотела сравнивать Литвинова с Мишей, но эти долбанные мысли кружили в голове, отвлекая от основной задачи.

В конечном итоге пересилила себя, смочила пересохшие губы слюной и вобрала в рот лишь головку. Слишком много, слишком гадко, все слишком! Тошнота усилилась, мне нужен был небольшой перерыв, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, однако Игнат не стал давать поблажек. Одним движением толкнулся прямо в горло, вызывая у меня рвотный рефлекс. Я резко отстранилась и ощутила, как на глазах снова появились слезы, но уже от недолгого удушья. Дышала тяжело и урывками, однако смотреть глаза мучителю пока не стала. Так дело не пойдет. Я и так стараюсь изо всех сил, но если он будет сам руководить процессом, ничем хорошим это не закончится!

— Что такое? — спросил он ехидно. — Неужели у Миши размерчик меньше, что ты аж подавилась?

— А вот это уже не твое дело, — огрызнулась. — Если не хочешь, чтобы меня стошнило прямо на тебя, больше так не делай. Понимаю, что все равно будешь держать свой темп, но постарайся, хотя бы, не так глубоко входить.

Да, я уже полностью осознала, что секса не миновать, поэтому пыталась хотя бы урвать для себя максимального комфорта, если так можно выразиться.

— Как пожелаешь, — Игнат был равнодушен.

Вообще, я до сих пор не услышала от него даже шумного вдоха, казалось, ему так же неприятно, как и мне. Зачем тогда мучиться, не понимаю.

— Давай резче, мы так до утра зависнем на одной только прилюдии.

Разве у меня был выбор, просто кивнула и снова облизала губы. Взяла член чуть глубже, пососала и провела по нему незамысловатые узоры. Игнат толкнулся дальше, но в этот раз я уже была готова, максимально широко раскрыла рот и дышала через нос. Как только он переставал двигаться, я снова сосала, стараясь взять член на всю длину.

Я делала механические движения без капли эмоций и особого желания, просто вынужденная мера, тем и тешила себя. В тот момент, когда сильнее и интенсивнее пососала головку, одновременно проведя языком по уздечке, Игнат вдруг шумно вдохнул, едва различимо простонал. Я даже остановилась на секунду и глянула на него, вдруг послышалось? Литвинов откинул голову назад на подушке, глаза были плотно закрыты и сам он выглядел слишком напряженным: на шее выступили вены, кадык часто дергался.

В моей голове что-то щелкнуло, я хотела проверить, так ли верны догадки, поэтому взялась рукой за член у основания и помогала себе, пока посасывала головку и дразнила уздечку кончиком языка. При этом с удивлением неотрывно следила за каждым движением Литвинова, он тяжело дышал, вдруг грубо схватился за мои волосы, стал сильнее надавливать вниз, чтобы я взяла больше и глубже. Он, однозначно, стал наслаждался процессом!



Мысли путались. Мне одновременно было противно и… приятно. То есть, я… это… на подсознательном уровне, инстинкты, которые не подвластны контролю. Меня заводили эго хриплые стоны, хотя на самом деле с удовольствием бы укусила член от злости! Почему я вообще это чувствую? Не возбуждение, но что-то очень похожее на него.

— Да, вот так, — едва прохрипел Литвинов, когда я осмелилась взять полностью член и застыла в таком положении. — Соси его, детка… Не останавливайся.

Я, черт побери, стала выполнять просьбу, как по команде! Ненавижу себя и эти чертовы гормоны, будь они не ладны! Почему пытаюсь угодить, да еще и кому?! Этому тирану!

Или все дело в том, что Миша обычно молчал, а тут такие отчетливые стоны и похотливые слова, которым невозможно противиться? Черт, что со мной не так?

— Так, все, хватит.

Игнат отрезвил меня, когда резко отпихнул от своего паха, схватил за волосы и потянул на себя. Я все прекрасно поняла — пришло время следующего унижения. Спасибо, мил человек, что вовремя напомнил, с кем имею дело. Вся былая эйфория мигом растворилась, оставляя после себя горькое послевкусие.

Я стояла перед ним на коленях и медлила. Знаю, что должна сама охотно запрыгнуть на его член, но… Не хочу! Пока дело не зашло до проникновения, могу себя чувствовать более-менее чистой, а так замараюсь уже ничем и никогда не отмоюсь, к сожалению. До последнего надеялась, что он выгонит меня, даст отсрочку, только зря все это.

Тиран не собирался выпускать жертву. Литвинова не смущало, что на мне надеты трусики, он отодвинул их в сторону и провел пальцами по лону, хмыкнул. Естественно, я не возбудилась, или он думал, меня заводят игры в принуждение?

Дальше все произошло так быстро, что опомнилась я от резкой, острой боли. Игнат молниеносно повалил меня на спину, зажал своим весом, чтобы не брыкалась, а затем слишком грубо толкнулся внутрь, а встретив сопротивление, стал проникать жестко.

Слезы покатились по щекам, хотя пыталась держаться стойко, не выдержала. Этот тиран (по-другому я его просто не могу назвать) наслаждался моими мучениями, толкался с каждым разом все сильнее и глубже, смакуя насилие в полной мере. Его толчки приносили лишь боль, а из-за сухого трения мне показалось, что внутри прошлись наждачкой.