Нежный рассвет любви - Елена Рейн Страница 18

Мужчина думал, а потом поднял кружку с черным кофе и залпом выпил. Глянул на худенькую девушку и серьезно спросил:

– А ты сама… справишься с ребенком? Ты молодая, неопытная. Тебе это нужно?

– Что значит неопытная? – резко выдала она, моментально меняясь на глазах мужчины. – Я всегда с детьми занималась, сколько себя помню. Работаю педиатром.

Громов кивнул и с улыбкой проговорил:

– Верю. Не злись.

Послышалась мелодия. Мужчина вытянул из кармана айфон и ответил на входящий звонок. Он слушал секунду, а потом рявкнул в трубку:

– Хорошо. Через час буду.

Понимая, что уже засиделась, Евгения поднялась, но услышала ответ:

– Так, красавица без имени, сядь! Выпей кофе и съешь пирог. Я старался, выбирая для тебя. Как справишься, сразу отвезу тебя, – отметив в ее глазах непонимание и испуг, Громов тяжело вздохнул и произнес: – Ты когда с детьми играла… воспитательницу мою мне напомнила. Она… ее уже нет, но вот такая же добрая была и с малышней играла. А им… знаешь, как это важно? Очень.

Жене стало не по себе. Она только подтянула к себе кружку с кофе, и следом рядом оказалась небольшая тарелочка с пирогом, которую подтолкнул Андрей.

– И это не забудь. Я обычно не выбираю ничего.

Сдержав улыбку, девушка взяла чайную ложку и, попробовав, смущаясь, произнесла:

– Очень вкусно.

– Рад.

– Но ты опаздываешь.

– Подождут. Давай, у тебя пирог скучает, – серьезно заявил Громов.

Смущаясь, Женя посмотрела на загадочного незнакомца, которому по непонятной причине все рассказала, доверилась и улыбнулась, показывая нежные ямочки на щеках, приступая к вкусному лакомству.

* * *

– Надеюсь, ты больше не будешь пить и выливать на себя то, что находится в бутылочках без маминого ведома? – спросила Евгения, улыбаясь малышу, цвет волос которого был ярко-зеленым, а также рот и лицо.

Малыш потупил взор и, глянув на маму, напряженно наблюдающую за ним, несколько раз в месяц бегающую в больницу, чтобы показать ребенка. Липина дала свой телефон на всякий случай, зная, что от Витальки можно ожидать что угодно. В свои пять лет он рос очень любознательным ребенком, что часто имело последствия. В этот раз не страшно, а вот на второй день ее работы малыш стянул со стола горячий электрический чайник с кипятком и облил себя. Теперь вот попробовал зеленку.

– Спасибо большое. Он больше так не будет, – ответила за сына мать.

– Пожалуйста, убирайте аптечку подальше, – уточнила Евгения, дописывая заключение.

– У меня все в ванной. Не представляю, как он достал, – сдавленно проговорила взволнованная женщина, стараясь без обиды реагировать на очередное напоминание. Она прекрасно знала и ругала себя за то, что случилось – никогда себе не простит. И шрамы сына будут ей вечным напоминанием. Она до сих пор не понимала, как могла оставить чайник и убежать в туалет. Зачем? Почему не убрала подальше? Но разве самоедство помогало? Нет. Лишь сильнее угнетало.

– Ну… тогда рекомендую приобрести и ставить ее куда-нибудь на верхнюю полочку в шкафу, чтобы малыш не смог найти. Это сейчас зеленка. А если он наглотается таблеток? Я знаю очень много печальных случаев, поэтому не стоит считать, что дети в этом возрасте глупые. Если ребенок увидел, и его заинтересовало, то он способен на подвиги и может удивить.

– Поняла. Спасибо, – проговорила девушка и подхватила зеленое чудо, прижимая к себе, направляясь к двери, с улыбкой добавляя: – До свидания, Евгения Александровна.

На секунду задержав взгляд на двери, Евгения подумала о Маришке, не зная, что еще придумать, чтобы забрать племянницу из приюта. Не могла она просто смириться. Нужно что-то придумать. Вздохнув, девушка глянула на медсестру и устало спросила:

– Лидия Михайловна, вы выходили, много еще больных?

Красивая женщина с длинной косой до талии надула щеки, вытянула губы и кивнула, тут же заострив внимание на мониторе, злясь, что с новым врачом она вынуждена задерживаться. А у нее есть своя личная жизнь, если вдруг кто забыл. Но в отличие от предыдущих педиатров Липина сидела до победного, задерживаясь, пока не примет всех. На ее недовольство молодая женщина моментально изменилась в лице, чего Лидия не ожидала увидеть, и резко высказала свое мнение, заявив, что она может уходить. Но как уйдешь? Им вместе работать. Лидия понимала, что нужно всем помочь, но ей недоплачивают за дополнительные часы, что здесь находится.

Евгения встала и подошла к кулеру, желая выпить холодной воды. Мысль, что она, кроме конфетки с чаем, больше ничего не ела, заставила нахмуриться. Так недолго и до гастрита докатиться. Сделав глоток, она сжала стаканчик, когда дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина, в котором узнала вчерашнего незнакомца – Громова Андрея. Она пораженно открыла рот, смущенно улыбнулась, пока не увидела, что мужчина в верхней одежке и без бахил. Резко поставив стакан на стол, она с возмущением воскликнула:

– Прошу выйти!

– Я за тобой, – прогрохотал мужчина, не ожидая такой реакции от рыжей красавицы.

Девушка смутилась. Отметив улыбку медсестры, она пробубнила:

– Где бахилы? И снимите верхнюю одежду, я ведь веду прием. У меня здесь малыши, а вы…

Громов нахмурился, открыл рот, чтобы сказать, но замолчал. Повернулся к двери, взялся за ручку, но моментально обернулся и отчеканил:

– Нам нужно поговорить.

Женя закусила губу, кивнув, и тут же прищурилась, вновь заостряя внимание на одежде мужчины. Андрей выставил руку, давая понять, что повторять не следует, и вышел.

– Это ваш друг? – с любопытством поинтересовалась Лидия Михайловна, на что Евгения лишь пожала плечами, не желая отвечать. Она не понимала, почему мужчина пришел, но знала, что скоро он все объяснит, а пока…

Стараясь не показывать растерянности, девушка быстро прошла к двери, распахнув, наблюдая пять взрослых людей с детьми. Примерно через полчаса освободится. Глянув на мамочку с малышом на руках, прижимающую его к груди, узнала Сорокину. Несмотря на то что у сына инвалидность, скромная женщина всегда стеснялась без очереди заходить. Евгения покачала головой и проговорила:

– Проходите.

– Но наша очередь! – возмутилась худощавого телосложения горбатая старушка, кинувшаяся к кабинету, не желая никого пропускать.

– Дети с инвалидностью принимаются вне очереди, – объяснила Евгения и шире открыла дверь, отмечая облегчение молодой матери, которой было очень тяжело держать пухлого ребенка на руках. Сам годовалый Саша не мог ходить. В лучшем случае шину Виленского ему снимут через восемь месяцев. Но ребенок успокаивался только на руках у матери. Липиной было жаль ее, женщина почти не спала. Показав рукой на пеленальный стол, педиатр спокойно произнес:

– Раздевайте сына и рассказывайте.