Забытый брак - Мелани Милберн Страница 18

— После дня рождения ты стала очень нервной. Когда ты попала в аварию, мы подумали, что ты волновалась из-за измены и готовила побег. Но сейчас мне кажется, что ты устала от жизни здесь. Круг интересов нормальной женщины не может ограничиваться магазинами и спортивным залом.

— И это тоже кажется мне странным. Я терпеть не могу спортивный зал. Нельзя представить себе ничего скучнее беговых дорожек и велотренажеров.

— Ты оттуда не вылезала и все время сидела на диете, когда Хавьер уезжал.

— Тогда немудрено, что все меня возненавидели. Я безнадежна в отношении диет, у меня нет силы воли. Я стервенею, если мне приходится в чем-то себе отказывать.

— Да, — усмехнулась Изабелла, — Я тоже.

Женщины помолчали.

— Ты же не скажешь Хавьеру, что я приезжала с тобой ругаться? — Изабелла бросила на Эмелию тревожный взгляд. — Он ужасно разозлится, если узнает, что я тебя расстроила. Ты только что пережила такой ужас… Мне жаль, что погиб твой друг.

— Это действительно ужасно, но жизнь продолжается. Хотела бы я знать, что случилось в тот день…

— Может, ты хотела уйти от Хавьера, потому что тебе надоел такой брак, — предположила Изабелла, покусывая губу. — Брат был в ярости из-за статей в прессе, собирался подавать на развод, но когда ему сказали, что ты можешь умереть… Он очень испугался за тебя.

Эмелия нахмурилась, пытаясь сложить всю информацию в осмысленную картину. Если Хавьер не любил ее, пока она была при памяти и играла отведенную ей роль, что заставляет испанца терпеть ее присутствие сейчас, когда он уверовал в ее предательство? Неужели он так плохо изучил жену, что поверил первой же грязной сплетне? Почему за два года они так и не научились доверять друг другу? И почему Эмелия не сделала ничего, чтобы укрепить отношения? Как она сможет найти ответы на все эти вопросы, если ее разум похож на потерянный черный ящик разбившегося самолета?

— Ты очень бледная. — Изабелла тронула Эмелию за руку. — Хочешь, я попрошу Алдану что-нибудь тебе принести?

— Не думаю, что ее порадует необходимость меня нянчить. Похоже, она с трудом меня выносит.

— Она никогда тебя не любила, это правда. Но в этом нет твоей вины. У Хавьера была интрижка с ее дочерью, и с тех пор Алдана думает, что другие женщины недостаточно хороши для моего брата. Я думаю, ты пыталась поладить с ней, но потом сдалась.

Это многое объясняло. Эмелия не могла представить, что грубо обращалась с прислугой, какими бы ни были обстоятельства. Но возможно, Алдана в конце концов вывела ее из себя. Эмелия могла позволить себе маленькую месть, изводя домоправительницу капризами.

— Я так рада, что ты приехала, — сказала она Изабелле. — Надеюсь, мы станем подругами.

— Мне бы этого хотелось. — Девушка неожиданно засмущалась. — Я не всегда относилась к тебе справедливо. Ты была такой красивой, уверенной, так хорошо играла на фортепиано, что рядом с тобой я чувствовала себя коровой. Думаю, я тебе завидовала. Наверное, это тоже сыграло роль в том, что ты была несчастлива с Хавьером.

— Я уверена, что ты не виновата в наших проблемах. Да и мне стоило вести себя более зрело.

— Обещай не рассказывать Хавьеру, что я тебе нагрубила. Мне очень стыдно.

— Почему тебе должно быть стыдно, если ты защищала интересы любимого брата?

Глядя, как при каждом упоминании Хавьера глаза его сестры наполняются нежностью, Эмелия думала о прожитых ею годах одиночества. Некому было помочь или заступиться тогда, некому сейчас. Она так и осталась одна — никто не опровергал мерзкие слухи, никто даже не попытался защитить ее.

— А память к тебе возвращается, Эмелия, — внезапно сказала Изабелла, которая изучала ее, склонив голову набок.

— Нет. Я стараюсь, стараюсь, но почти ничего не могу вспомнить.

— Испанский ты вспомнила.

Сердце Эмелии гулко стукнуло о ребра. До этого момента она не замечала, что с первого слова до последнего говорила с Изабеллой на испанском языке.