Любить можно, Касаться нет - Дина Дэ Страница 18

С голодным отчаянием я смотрел на запрокинутое точёное лицо Евы. Ничего прекраснее в своей жизни я не видел.

Жадным взглядом я скользил по нежным чертам, не смея коснуться мягких приоткрытых губ.

Нельзя.

Я не смогу остановиться.

И мы уже не сможем исправить это.

— Ева, ты слишком много выпила, — хрипло прошептал я, склонившись над девушкой. Наши лбы соприкоснулись. Дыхание перемешалось. Запах Евы захлестнул меня с головой.

Прикрыв глаза, я зарылся ладонями в длинные влажные волосы, чувствуя напряжение в каждой своей мышце.

Как же мне хотелось взять то, что так безрассудно предлагала Ева. Присвоить ее всю без остатка…

Но понимает ли она, чем всё это может закончиться?

— Еще никогда я не была такой трезвой, как сейчас, — выдохнула Ева, скользя узкими ладонями по моим натянутым плечам, спине, рукам…

У меня перехватило дыхание. Распахнув глаза, я замер, продолжая сжимать девушку в руках.

Кто-то должен остановить это безумие.

И это должен сделать я — мужчина, который вдвое старше этой захмелевшей девочки…

— Ева, позже ты пожалеешь об этом. Остановись, пожалуйста, — прохрипел я, медленно убирая свои руки с девичьего тела и пытаясь отстраниться назад.

Но девушка продолжала крепко обнимать меня.

— Ты дурак, — яростно сверкнула она глазами. — Я никогда об этом не пожалею.

Я даже не понял, как Ева оказалась на моих коленях, оседлав сверху. Ее халатик окончательно сполз вниз, обнажая высеченные из сияющего мрамора плечи и полные нетронутые груди с нежно-розовыми острыми вершинами…

Блять!

Я не сдержал разъяренного рычания.

— Ева, нет! — с болью в голосе проревел я, хватая девушку в охапку и резко поднимаясь на ноги.

Мне хотелось бежать. Бежать из своей спальни, пока темный жар окончательно не завладел мной.

— Уходи, — резко, почти грубо отрезал я, опуская Еву на пол и поспешно отступая назад.

Сердце колотилось, как сумасшедшее. В глазах темнело от дикого неконтролируемого желания.

Что мы творим?..

— Не мучай меня. Уходи, — уже тише повторил я, глядя в расширившиеся глаза Евы.

Она так и стояла передо мной в соскользнувшем к талии халате. Распаленная, фантастически красивая и такая беззащитная…

Ее руки, запутавшиеся в рукавах, метнулись к груди, чтобы прикрыть наготу, и я, играя желваками, медленно отвел глаза в сторону.

Внутри всё рвалось от острой боли. Я успел заметить обиду и разочарование в глазах самого близкого человека, и это убивало меня.

— Ты прав, я просто напилась. Прости, — дрожащим и абсолютно трезвым голосом проговорила Ева, рваным движением запахивая халат и для верности обнимая себя руками.

Меня ошпарило.

Стремительно вскинув голову, я прошептал:

— Это ты меня прости, родная…

Сделав неуверенный шаг вперед, я ошеломленно замер, увидев, как Ева испуганно дёрнулась назад.

Она уже успела пожалеть…

Я застыл, боясь пошевелиться.

Всё правильно. Так и должно быть. Еве лучше держаться от меня подальше.

Но почему тогда так больно?

Обессиленно припав к стене, Ева уставилась куда-то себе под ноги. Ее трясло.

А я стоял, как придурок, с бессильно сжатыми в кулаки пальцами и чувствовал себя последним трусом.

— Я люблю тебя больше жизни, Ева, — глухо проговорил я, опустив голову.

Каждое слово причиняло адскую боль.

Ева молчала.

— Ты знаешь это. Всегда знала, — медленно проговорил я. — И, пока бьется мое сердце, я буду принадлежать только тебе.

Судорожно сглотнув, я посмотрел на девушку.

Нахохлившись, как замёрзший воробей, она уткнулась застывшим взглядом куда-то мне в грудь. По бледному лицу пробежала тень.

— Ты принадлежишь мне, но даже не можешь поцеловать, — горько усмехнулась Ева, встретившись со мной глазами.

Я с трудом подавил вырывающийся из груди стон.

— Я не имею на это права. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, — тихо сказал я и вышел из комнаты.

* * *

Я даже не подозревал, что такой мягкий и комфортный на вид диван может оказаться настоящей конструкцией для пыток.

После того, как я практически сбежал из собственной спальни, податься мне было некуда. Изнеможенно рухнув на диван в гостиной, я закрыл лицо ладонями и замер.

Всё это казалось мне каким-то сюрреалистическим сном. Может, я сплю, и случившееся — лишь результат моей больной извращенной фантазии? Что если на самом деле ничего не было? Ева не признавалась, что у нее еще не было мужчины, не садилась ко мне на колени, прижимаясь горячим телом к моей возбужденной плоти. Не смотрела мне в глаза, наблюдая, как ломаются последние преграды, и я уже почти готов поцеловать ее по-настоящему, грубо, жадно…

Но всё это было.

Мы почти переступили грань дозволенного.

И вместо того, чтобы посыпать голову пеплом и в ужасе бежать из квартиры, я сидел на этом долбанном диване и прислушивался к шорохам в соседней комнате.

С удручающей ясностью я осознавал, что, если прямо сейчас Ева выйдет из спальни и, встав передо мной, скинет халат, я больше не смогу сдерживать себя.

Я возьму то, что она так опрометчиво предлагает.

И мне снесёт крышу окончательно И это будет волшебно.

Это как прикоснуться к солнцу и остаться в живых…

Я не заметил, как сполз на диван и, положив голову на декоративную подушку, медленно закрыл глаза.

В моих мыслях была только Ева. Ее глаза, ее дыхание, ее обольстительное тело…

Уже сквозь вязкую дрёму мне послышались скрип двери и тихие невесомые шаги.

Я мысленно рванул к девушке. Мне так много надо было ей сказать.

Но сознание медленно ускользало от меня, погружая в глубокий обморочный сон. Перед тем, как окончательно вырубиться, я успел подумать, что уж теперь не подпущу Алёшеньку к Еве и на пушечный выстрел…

А дальше — темная отупляющая невесомость.