Хлоя и Габриэль - Маргарет Уэй Страница 18

Он тотчас же отпустил ее.

— Извините, Хлоя. — Его глухой голос был пугающе холоден. Поддержав ее, потому что она покачнулась, он вдруг кивнул головой и зашагал к выходу.

Хлоя поспешила за ним, не совсем понимая, что произошло. Возможно ли… ей показалось, что в его глазах мелькнуло отвращение к самому себе?

— У меня все в порядке. Я лишь на мгновение слегка испугалась.

— Вот об этом я и должен был подумать, Хлоя. — Габриэль повернулся к ней. Его смуглое лицо выражало крайнее напряжение. — Вы и в самом деле боитесь меня.

— Вы не так поняли, Габриэль, — возразила она. Боже, несмотря на весь его ум и насмешливое острословие она больно задела его. — Вы не должны уходить столь поспешно.

— О, нет, должен. Каким-то непостижимым образом вы заставляете меня страдать.

Она взяла его руку и, несмотря на сопротивление, удержала в своей.

— Я не понимаю, что случилось.

— Да, не понимаете, Хлоя.

— Так скажите мне.

— Вы не настолько наивны. Быть может, вы и девственница — не спрашивайте меня, откуда мне это известно, — но вы же, я убежден, не можете не понимать, как я хочу вас. Страстно, безумно! Вы это знали с самого начала. Поэтому вы так чертовски нервничаете.

— Габриэль, я взрослая женщина.

— Да, ваш крик о помощи был искренним. — Его лицо сделалось темнее тучи.

Она покраснела и опустила поразительной синевы глаза.

— Возможно, — тихонько пробормотала Хлоя. — Я всегда считала за лучшее держаться подальше от быстрины. — Она сознавала, что, позволив Габриэлю любить ее как женщину, должна будет полностью подчиниться ему.

— Может быть, это и мудро, Хлоя. — Он как-то странно улыбнулся ей. — Пусть так. Утром мы снова возведем стену между нами. До завтра.

— Вы не раздумали поехать со мной в воскресенье навестить мою маму? — окликнула его Хлоя, когда Макгир уже открыл дверцу машины.

— Если вы не против.

— Конечно, нет.

До конца недели они редко видели друг друга, хотя Хлоя и сделала сенсационный репортаж в прямом эфире с аэродрома для легких самолетов, где диспетчер вел на посадку одномоторную «сессну». У пилота, шестидесятилетнего фермера, по словам его супруги, случился сердечный приступ. Сама она до этого никогда не управляла самолетом. А в этом полете полпути ей пришлось вести и предстояло посадить машину самой. Это было душераздирающее зрелище. Хлоя передавала информацию на свой канал, и все молились о чуде.

В конце концов женщина благополучно справилась с задачей под восторженные крики и одобрительные аплодисменты собравшихся в аэропорту людей.

В воскресенье Хлоя поднялась рано, оделась и вышла на веранду в ожидании приезда Макгира. Он не заставил себя ждать.

— Привет. — Она сразу направилась к машине. Утреннее солнце золотило ее волосы.

— Как поживаете, Хлоя? — Он вышел из машины.

«Боже, как же он красив!» — обреченно подумала она.

Девушка снизу вверх посмотрела на него и улыбнулась, уловив в его поведении некоторую отчужденность.

— Здорово, черт возьми, что мы смогли заснять тот случай в аэропорту.

— Да, в самом деле. — Макгир придержал для нее дверцу машины. — Я слышал в последних известиях, что супруг нашей героини выкарабкается.

— Да, я знаю. Я сама звонила в больницу.

— Вам не все равно, Хлоя? Вы, сделав свою работу, не уходите просто так.

— Я не смогла бы быть настолько бесчувственной. — Хлоя, впервые обернувшись, увидела на заднем сиденье огромный букет красных роз.

— Для вашей матери, — сказал он, садясь за руль.

— Вы очень добры, Габриэль. Они восхитительны. Мама всегда любила большие букеты. Уверена, что и сейчас ее вкусы не переменились.

— Я тоже уверен. — Выражение его лица смягчилось.

— Тара не звонила? — спросила Хлоя, хотя Габриэль, по-видимому, не был расположен к разговору.

Макгир холодно взглянул на нее.

— Я подумала, что она разозлилась тогда на вас.

— Что толку на меня злиться? — Он пожал плечами, плавно и медленно ведя машину. — Это ничего не изменит.

— Но она звонила?

— Да, черт подери! — Макгир слегка усмехнулся. — Ничего у нее не выйдет. Я хорошо справляюсь со своей работой.

— Вы весьма честолюбивы… — Что-то промелькнуло в синих глазах Хлои.

— Должен признать, сэр Ллью давит на меня.

— Правда? Но ведь это отвратительно!

— Вы не думаете, что я составил бы для нее хорошую партию? — Он бросил на Хлою лукавый взгляд.

— Но ведь вы так красноречиво говорили мне о своей любви!

— А вы считаете, что Тара недостойна любви?

Хлоя, прищелкнув языком, отрицательно покачала головой:

— Не знаю, зачем я начала этот разговор.

— Все в порядке, мисс Каванах, — любезно проговорил он. — Пусть уж между нами не будет тайн. Я вряд ли имею право желать обладать сразу вами и Тарой.

— При чем здесь я? — чуть не плача, спросила она.

— Вероятно, из-за того, что вы так решительно отвергли меня, вы стали еще более желанной.

— Это правда?

— Нет, я говорю чепуху. С первого мгновения при виде вас у меня захватило дух. Я посмотрел наверх, и там были вы: Ангел, сошедший на Землю.

Хлоя была тронута:

— Габриэль, это самый очаровательный комплимент, какой я когда-либо слышала. Я не заслуживаю его.

— Конечно, не заслуживаете, маленькое чудовище. Вы ни разу не проявили ко мне ни благожелательности, ни уважения. Очень скоро я узнал, что за спиной вы зовете меня зазнайкой.

— Но блестящим зазнайкой, Габриэль. Я всегда понимала, что вы весьма, весьма умны.

— Слишком поздно, мисс Каванах. Когда-нибудь я отплачу вам. Вот увидите.

Они приехали в лечебницу за десять минут до начала посещений и воспользовались возможностью прогуляться по парку. За ночь величественные, дающие прохладу палисандровые деревья покрылись изысканными бледно-лиловыми цветами. Высота деревьев порой превышала сорок футов, и, казалось, горячий тропический воздух вокруг них был окрашен в розовато-лиловые тона. Тут же росли пурпурные и белые орхидеи, баугинии тянулись вдоль ограды, прекрасно сочетаясь с палисандровыми деревьями. Когда они покроются пышными перистыми листьями, зацветут яркие цезальпинии и старые магнолии.

На Макгира все, что окружало их, произвело сильное впечатление. Они стояли на берегу озера, следя за игрой солнечных бликов на темно-зеленой глади вод. Бесчисленные насекомые, поблескивая крылышками, мельтешились над водяными лилиями кремового оттенка, цветы которых выступали среди огромных листьев. Громко радовались утру птицы.