Эльза, или Виртуальный секс - Ольга Крючкова Страница 18

Валентина проснулась рано утром, еще не рассвело. Дети спали… В последние дни она была так замотана, так занята на работе и дома, что совершенно забыла о душевном состоянии своих детей.

Она замечала во время кратковременных встреч с дочерью, что та «ушла» в себя и разговаривать не хочет. Все попытки Валентины выстроить разговор с Дашей терпели неудачу. В конце концов, Валя сдалась и решила: пусть пройдет время, оно лечит. Настанет момент, когда уход отца не будет ощущаться столь болезненно.

Артем же вел себя с матерью подчеркнуто вежливо. Но Валентина явственно ощущала в его словах некую отстраненность.

Валентина, как человек, окончивший в свое время Московский Авиационный институт, понимала, что их семья переживает так называемую точку бифуркации.

Термин bifurcus в переводе с латыни означает раздвоенный, употребляется в широком смысле для обозначения всевозможных качественных перестроек или метаморфоз различных объектов при изменении параметров, от которых они зависят. Вот изменение параметров и метаморфоз и переживали сейчас, как Валентина, так и ее дети. Что ни есть – самая настоящая точка бифуркации!

Говоря простым языком: меняется все вокруг тебя, в том числе и события. Меняешься и ты под их влиянием. Однако, изменения могут пройти разным путем. И это зависит от ряда факторов. А точка раздвоения – это твой выбор.

Валентина снова напряглась, припоминая точный технический термин точки бифуркации. Словом, но означало критическое состояние системы. Либо в ней сохранятся прежние параметры, либо она может пойти в разнос и подвергнуться серьезнейшим изменениям.

Валентина отчетливо сознавала: она уже подверглась изменениям и возврата к прежнему образу жизни не будет. Она уже переживает раздвоение… Процесс в самом разгаре.

Этот день был у Валентины выходным, на работу – лишь поздно вечером, в ночную смену. Она накинула теплый махровый халат и отправилась в ванную. Там ее посетила весьма дерзкая и неожиданная мысль: а почему бы не отправиться на дачу? Всего-то час езды от Казанского вокзала! А вечером – сразу на работу!

Валентина почистила зубы и посмотрела на себя в зеркало. В последнее время ей не нравилось свое измученное жизнью отражение. Но сейчас…

– Эльза… – прошептала она, разглядывая себя в зеркале. Неожиданно Валентина осознала, что Эльза – это она! Эльза изменила ее! Эльза участвовала в раздвоении, в бифуркации!

На Валентину смотрела уверенная в себе женщина. Взгляд ее изменился, приобрел нечто необъяснимое. Валентина отпрянула от своего отображения, закрыла глаза… И снова открыла: ничего не изменилось, все та же Валентина Понамарева, только другая, пережившая метаморфозу.

Валентина пила на кухне кофе и размышляла: «Почему у меня возникло желание поехать поздней осенью на дачу? Кого я намереваюсь там увидеть? Неужели Виктора? Это бред…»

Валентина гнала от себя эти мысли, но с каждым глотком кофе они возвращались и обуревали ее вновь.

– Хорошо… – сказала она сама себе. – Последняя стадия раздвоения: я поеду на дачу. Я хочу видеть Виктора… Но вряд ли он там будет в такое время года.

В это время из своей комнаты выползла заспанная дочь. Она пошаркала в ванную, не сказав матери ни слова. Да Валентина уже ничего не рассчитывала от нее услышать. Она по обыкновению заварила дочери кофе и нарезала бутерброды. Артемка вставал немного позже и вполне мог самостоятельно приготовить себе завтрак.

Валентина надела старые джинсы, шерстяной свитер, теплые носки, приготовила термос и бутерброды в дорогу. Затем достала из стенного шкафа кроссовки, старую утепленную куртку и рюкзак.

* * *

Дачный поселок встретил Валентину неприветливой серостью окон и пустотой. Она прошла мимо сторожки: ни души. Лишь бессменный обитатель, старый пес Дик подбежал к ней, дабы выклянчить угощение. Валентина поделилась с ним бутербродом с докторской колбасой.

Женщина преодолела сложный зигзаг улиц и, наконец, добралась до своего дома. «Надеюсь, при разводе дачу делить не придется… – почему-то подумалось ей. – Все-таки бабушке принадлежала…»

Она вставила ключ в замочную скважину висячего замка и уверенным движением открыла калитку. Преодолела сухостой осенних трав…

В дом Валентина заходить не торопилась. Все ее внимание было приковано к соседнему участку, принадлежавшему Виктору. Она заметила свежее строение. Из него послышался равномерный рокот генератора.

– Неужели зимовать собрался? – удивилась она.

Не успела Валентина это прошептать, как на соседнем участке появился мужчина. Сердце женщины учащенно забилось: «Господи, неужели Виктор?» Сцена тридцатилетней давности, подобно вихрю пронеслась в памяти.

Мужчина заметил Валентину и нарочито вежливо отвесил ей поклон.

– Приветствую вас, хозяюшка. Дом приехали проведать? Или как? – хриплым голосом произнес сосед.

Валентина не помнила его голоса и теперь поняла: перед ней стоял сильно курящий, а возможно, и пьющий мужчина, одетый в старый растянутый свитер, грязные рваные джинсы и разбитые ботинки. Однако она, пересилив себя, ответила:

– Да, приехала дом проведать… Все ли в порядке посмотреть!

– Да вы, не волнуйтесь, хозяюшка, – продолжал хрипеть сосед. – Я за пару пузырей присмотрю. Зимовать здесь собираюсь…

В груди у Валентины неприятно похолодело: «Спился… Опустился… За пару пузырей готов присмотреть… Господи, кошмар-то какой… И с этим мужчиной я потеряла невинность…»

Валентина, превозмогая неприязнь и отвращение, приблизилась к штакетнику, своего рода границе между двумя участками.

– Пузырей у меня, увы, нет. – Произнесла она. – Но могу компенсировать трудозатраты материально.

Женщина достала из рюкзака кошелек. Сосед тотчас оживился и рысью рванул к ней.