Зачётный профессор - Юлия Чеснокова Страница 18

— Извините, что мешаюсь тут. Но ведь, каждый хочет делать своё дело, правда? Вам важно это, а мне — это, — перенял он у неё протянутый листок с вопросами и вариантами ответов и помахал им. — Вы пишете о современности?

— Да, конечно, — Ника села обратно, уже не кидаясь к возобновлению работы, а ожидая, когда беседа подойдет к логическому завершению.

— Вы считаете наше общество деморализованным?

— А вы нет? — поддев, улыбнулась преподавательница.

— Не исключаю подобного, но с чем сравнивать? Я раньше не жил и, возможно, оно таким было всегда.

— Это демагогия, — одернула она, сегодня явно будучи не в настроении и, похоже, из-за того, что ей не давали тишины, покоя и одиночества, — понятие морали безвременно, это константа. При её отсутствии наступает разложение. Вот и всё. Было ли таким общество в прошлом имеет значение при одном условии: бывало ли оно другим? По каким причинам стало иным и бывали ли прецеденты по улучшению обстановки.

— А что за патриархальная система нравственности? Я не встречался с таким понятием, — законно любопытствовал Костя, давя на то, что Нике должен быть приятен интерес к её интересу. И она, в самом деле, чуть-чуть оттаяла.

— Это моя формулировка. Я пишу о том, что мировоззрение мужчин, их понимание нравственности дуально, эгоистично и губительным образом влияет на социум. Деморализует его, особенно женскую часть.

— А вы знаете, что побеждающую армию невозможно деморализовать? — ехидно расплылся Костя. Глаза Ники вспыхнули, зажегшись небольшим открытием или пойманной идеей. — Если противник деморализуется, значит, он так и так проигрывает. Если бы женщины были строже и неприступнее, то о какой подвергающейся воздействию нравственности бы мы говорили?

— Строже и неприступнее они бы были, если бы мужчины вели себя, как мужчины, имели собственный стержень, ценили нравственность и за собой бы следили, как подобает… Я уж не говорю, чтобы подавали пример…

— А я подаю, — расплылся Костя, — вот лично я строг и неприступен, и терпеть не могу дешевых девушек.

— Ну, один вы погоды в мире не делаете, — расслабилась немного Вероника, слегка выговорившись. Но надо бы и делом заняться… — К тому же, вы молоды и неопытны, неизвестно, что вы скажете через несколько лет. У меня есть много знакомых мужчин, которые заявляли своим идеалом одно, а женились на совершенно других дамах. Искали блондинок — находили брюнеток, мечтали о верной — обожествляли гулящих, страдали по тихой семейной жизни, а оказываясь в браке начинали гулять напропалую. Мужчины понятия не имеют, чего хотят. А приписывают это, прошу прощения, свинство, женщинам. Вот вам и патриархальная нравственность. Она навязчивая, несправедливая и вездесущая.

— И, конечно же, вы напишите, что мы козлы и обманщики, — ещё даже не взглянул на вопросы Костя, положив листок под локти. Ника пока не спешила ему напоминать о причине его появления здесь.

— Это непрофессионально. Я напишу, что вы девианты с эдиповым комплексом, маргиналы и подвал под пирамидой Маслоу ^[5], — они улыбнулись друг другу, и парень сделал это изящно, как будто бы дерзко, но умиляясь. Что-то вечно каверзное было в его повадках, словно Люцифер, упав с небес от гордыни, одумался и теперь старался заслужить прощение и пропуск обратно, но задержаться на земле для шалостей тоже хотелось.

— Тогда будьте честны, напишите, что женщины — истерички, с параноидальным пограничным синдромом между нимфоманией и фригидностью, демаркированными до уровня среднестатистической домохозяйки, мечтающей даже не о еде, воде и размножении, а айфоне, шмотках и езде на дорогих тачках. И кто после этого подвал пирамиды Маслоу? Шерше ля фам! — поставил шах Нике Костя.

— Вы слишком привыкли этой фразой снимать ответственность со своих плеч, — спрятала короля за спины менее значимых фигур женщина, — кстати, безответственность мужская тоже не знает границ…

— Почему вы решили писать докторскую именно на эту тему? — досуже воззрился на гуру социологии парень.

— А почему бы нет? — Ника пожала плечами, не отводя глаз и не боясь наводящих вопросов с тех пор, как переспала со вторым любовником в своей жизни. Он спросил, сколько у неё до него было мужчин и она, цокнув языком, сказала, что мужчин у неё ещё не было. С тех пор так ни одного и не возникло, а любовников сменилось не меньше десятка.

— Просто так ведь ничего не бывает… Это вас очень характеризует, — подытожил Костя.

— Если что — я не феминистка, — мерцая белоснежным располагающим оскалом, сложила перед собой руки Ника.

— Я не об этом, — молодой человек чуть повернул голову, чтобы стекла её очков не отражали свет монитора, а демонстрировали ему карие очи, — кто вас обидел, Вероника Витальевна?

Ника собрала улыбку так, что она померкла, как стремительно закатившийся закат. Сдерживая последние её отсветы насилу, она нервно дернула щекой и, окончательно взяв себя в руки и выставив щит против проницательности своего, похоже, самого умного студента, женщина взяла в руки ручку, возвращаясь к работе.

— Пишите тест, Константин. Пишите!