Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд Страница 18

Когда группенфюрер Мюллер вернулся, чтобы спросить о продвижении хода допроса, доктор Кальтенбруннер весьма удивил его, заявив, что он был более чем уверен в моей невиновности, и что наличие моих отпечатков на чемодане с радио было чистой воды совпадением.

— Чемодан принадлежал женщине, с которой фрау Фридманн и один офицер из СД, хауптштурмфюрер Максимилиан Штерн, случайно столкнулись в поезде. Я убеждён, что это была она, кого видели ваши агенты выбегающей из здания, откуда ваш подозреваемый пытался передать сообщения.

Шеф нашего гестапо долго смотрел на шефа австрийского гестапо, после чего наконец заговорил:

— Я, безусловно, доверяю вашему мнению, группенфюрер, но в случае, подобном этому, было бы лучше, если бы у подозреваемой было какого-нибудь рода алиби, если вы понимаете, о чем я. В конце концов, это всё же её отпечатки на чемодане.

Группенфюрер Кальтенбруннер слегка нахмурился.

— Ну что ж, вот давайте и узнаем. О каком временном периоде мы говорим?

— Прошлое воскресенье, примерно с двух до шести дня.

Они оба повернулись ко мне. Я не знала, что сказать: я могла, конечно, ответить, что провела весь день с друзьями (и если бы их об этом спросили, они наверняка подтвердили бы моё алиби), но в то же время я сильно сомневалась, что стоило их во всё это втягивать.

— Фрау Фридманн? — группенфюрер Кальтенбруннер слегка повысил голос в нетерпении. Вот кого я повторно не хотела разозлить, так это его.

— Я была с мужем и нашими друзьями весь день. Они пригласили нас на чай сразу после воскресной мессы. Они ходят в ту же церковь, что и мы.

— Назовите, пожалуйста, их имена, адрес и домашний телефон, если он у них есть, — на удивление вежливо попросил группенфюрер Мюллер.

— Рудольф и Ингрид фон Вёрнер, они живут в доме на Блуменштрассе, сразу напротив банка, Рудольф там работает. Я, к сожалению, не помню номера их дома, но он выделяется из остальных — единственный белый на всей улице. Вы можете спросить моего мужа об этом, у него память лучше, чем у меня. — Я попробовала улыбнуться обоим. — Телефон у них есть, но я не помню номера, простите.

— Ничего страшного, мы и так их найдём. — Мюллер улыбнулся мне в ответ. Я почему-то ни на секунду не усомнилась в его словах.

— Как продвигается допрос радиста? — спросил доктор Кальтенбруннер своего коллегу.

— Не очень продуктивно, по правде сказать. — Мюллер слегка поморщился. — Похоже, что мальчишка твёрдо решил унести все свои секреты с собой в могилу. Продолжает отрицать, что знает женщину, которая работала с ним в связке, настаивает, что не знает кодов для посланий, не говорит, чей он связной… Наши люди уже почти всё перепробовали, но он по-прежнему молчит.

— Незадача, — подытожил доктор Кальтенбруннер.

— Может, вы с ним побеседуете? — вдруг предложил Мюллер. — Я много наслышан о ваших методах работы. Мои люди говорят, вы и камень разговорить можете.

— Ваши люди много лишнего болтают, — отозвался группенфюрер Кальтенбруннер. — Но побеседовать всё же можно.

— А с ней что?

— Ничего. Оставим пока здесь до подтверждения её алиби, что, я уверен, не составит затруднения. А после этого отпустим и извинимся за доставленные неудобства.

Они оба снова на меня глянули. Я же думала об Адаме, и что они с ним делали в течение этих двух суток.

— Что ж, — группенфюрер Мюллер кивнул. — Идём нанесём визит парнишке в таком случае.

Они оставили меня наконец в покое. Я опустила руки на стол и уронила на них голову в бессилии. Кажется, я втянула себя, а теперь ещё и моих друзей в такие неприятности, из которых теперь только богу было известно, как выбираться.

Их так долго не было, что я задремала. Меня разбудил звук отпираемого замка, но вместо двух генералов в камеру вошёл один из эсэсовцев, поставил передо мной небольшой поднос с парой бутербродов и стаканом воды, после чего снова удалился. Я сильно удивилась подобному жесту, но еду всё же не тронула: во-первых жевать с цианидом во рту было весьма опасным занятием, а во-вторых, нервы совершенно отбили у меня аппетит, и мне бы всё равно не удалось ни кусочка в себя запихать. Стакан воды же я, напротив, опустошила с благодарностью.

Прежде чем эсэсовец вернулся за подносом, группенфюрер Кальтенбруннер снова появился на пороге с крайне довольной ухмылкой на лице.

— Фрау Фридманн, я рад вам сообщить, что все обвинения против вас были сняты.

Я выпрямилась на стуле. Выходит, Рудольф и Ингрид подтвердили моё алиби. Как же Ингрид должно быть злится, что я вообще упомянула их имя! Ну и устроит же она мне при следующей нашей встрече.

— Так я могу быть свободна?

— Нет.

— Нет?

— Пока нет. — Он стоял, прислонившись к двери со скрещенными на груди руками и по-прежнему мне улыбался. По какой-то причине, мне эта его улыбка всё меньше начинала нравиться. — У меня на вас ещё кое-какие планы.

Чего бы он на сей раз не придумал, мне это ничего хорошего явно не сулило. Я снова занервничала.

— И какие же, герр группенфюрер?

— Ничего особенного, просто хотел попросить вас о ваших услугах стенографистки, если вас не сильно затруднит.

Стенографистки? Чего ему на сей раз в голову взбрело?

— Нет, конечно… Что мне нужно будет записывать?

— Допрос.

Я смотрела на него, не веря, что он действительно только что это произнёс.

— Вы же не предлагаете всерьёз, что я буду находиться с вами в одной камере, пока вы…

Он фыркнул, не скрывая очередной ухмылки.

— Пока я что? Буду пытать того мальчишку? Хорошего же вы обо мне мнения, фрау Фридманн. Никого я пытать не собираюсь. Мы просто поговорим, и всё.

— Но почему я? Вы можете пригласить любого стенографа из шестого отдела, они специализируются на этом. Я бы правда предпочла в этом не участвовать.

— Боюсь, у вас нет выбора, фрау Фридманн. Видите ли, пока группенфюрер Мюллер зачитывал мне дело нашего радиста, всплыл крайне любопытный факт. — Он посмотрел мне прямо в глаза и проговорил после паузы, — Он вас знает.

— Он меня знает? — Осторожно переспросила я, не уверенная, что конкретно ему было известно.

— О, да. — Доктор Кальтенбруннер кивнул не без удовольствия. — У меня очень хорошая память. Для профессии юриста это необходимо, понимаете? Так вот когда группенфюрер Мюллер назвал мне настоящее имя парня, которое они всё же установили по его отпечаткам, я подумал: «Минутку, а ведь я это имя уже где-то слышал». Но стоило мне пролистать остальные его документы, как все кусочки мозаики встали на место.

— Я всё же не до конца понимаю, герр группенфюрер…