Все преграды позади - Элли Даркинс Страница 18

— Давай сделаем план на ближайшие недели, — сказал Лео. — Встречи, поездки и так далее.

Рейчел кивнула, и по ее легкой улыбке он понял, что она уже давно запланировала все события на ближайшее время. Причем и для него. Но вслух ничего не сказала, напротив, она вопросительно взглянула на него, ожидая его предложений.

— У тебя есть расписание визитов к врачам? Я в этом совершенно не разбираюсь, но я хотел бы ходить к врачам с тобой, если ты не против.

— Через несколько дней я должна идти к терапевту. Скорее всего, ничего нового мы не узнаем. Он должен будет назначить первое ультразвуковое исследование на двенадцатой неделе.

— На двенадцатой неделе? — Лео удивленно поднял бровь.

— На двенадцатой неделе беременности. А не через двенадцать недель. То есть через двенадцать недель с того момента, как мы…

Лео улыбнулся, увидев, что она смутилась.

— Этот расчет какой-то странный, — продолжила Рейчел. — Я думаю, что я сейчас на девятой неделе. Но они считают с даты последней…

— Ты планируешь закончить эту фразу сегодня? — Лео рассмеялся, увидев ее замешательство. — Я сам должен до всего догадываться?

— Прости. Наверное, это глупо смущаться, когда речь идет о… Когда знаешь, что мы… О, прости!

Она тоже рассмеялась, а Лео расслабился в своем кресле. От ее смеха у него становилось радостно на душе.

— Итак, все сначала. Врачи отсчитают срок беременности с первого дня последних месячных. Поэтому УЗИ мне назначат где-то через три недели.

— Я хочу пойти с тобой.

— Я не против.

Оба улыбнулись, и Лео облегченно вздохнул. Хорошо, что они смогли прийти к единому мнению. Рейчел нарисовала таблицу на листе бумаги и одну колонку назвала «Посещения врача». Затем она поискала что-то в своем телефоне и написала дату в соседней колонке. Взглянув на Лео, она спросила:

— Ты хочешь записать дату?

Или они все-таки не договорились?

— Какую дату? Ведь врач еще не назначил тебе дату приема!

— Нет, но я уверена, что на этой неделе я пойду к врачу. Ты можешь…

— Рейчел, разреши мне на этот раз самому принять решение. Я вполне способен запомнить, что приблизительно через три недели я должен буду пойти с тобой на обследование. Я это точно не забуду. Если я не поступаю точно так же, как ты, это не значит, что поступаю неправильно.

Рейчел пристально смотрела прямо перед собой на лист бумаги. Но она не спорила с ним, и это уже было хорошо.

— Хорошо, значит, с врачами мы разобрались. Что еще?

— Я хочу рожать в Лондоне.

— Разумно, если учесть, что ты там живешь.

— Поэтому тебе придется так организовать свои дела, чтобы быть в Лондоне, если захочешь быть в эти дни рядом со мной.

Лео кивнул. Он ожидал, что она продолжит строить планы. Но она молчала и, очевидно, была полностью удовлетворена. Однако Лео не мог не заметить, что она еще что-то написала в своей таблице.

— Мне кажется, мы не продвинемся дальше, пока ты не сходишь к врачу, — сказал Лео. — Поэтому предлагаю пока оставить эту тему и перейти к другой части плана. О чем еще нам надо договориться прямо сейчас?

Она не ответила, и он поднял глаза от листа бумаги. Она сидела с растерянным выражением лица.

— Что не так?

— Ты прав. Нам не нужно принимать все решения именно сейчас. — Она снова уставилась на свой лист с планом, но Лео протянул руку вперед и закрыл план ладонью.

— Тебя что-то беспокоит. Почему ты не расскажешь мне об этом? — Он пытался встретиться с ней взглядом, но она намеренно избегала его.

— Что случилось, Рейчел?

— Ничего, но у меня странное ощущение. Я разрабатывала эти планы, а теперь я сижу здесь, и все это кажется мне совершенно ненужным и странным.

— Что именно тебе кажется странным? То, что я живой человек, а не просто пункт в твоем плане? То, что и я имею право выразить свое мнение?

Рейчел кивнула.

— Прости. Прости, что приехала сюда, уже заранее все распланировав. Я не хотела исключать тебя из своей жизни. Я просто решила сама позаботиться о себе. Для меня единственно возможный способ предотвратить хаос — это заранее все спланировать и записать на бумаге. Вероятно, это выглядит так, что я хотела навязать тебе свою волю, но это неверно.

— Давай поговорим об этом когда-нибудь потом, — сказал Лео. — Что еще ты успела записать?

— У меня в плане есть один пробел, — замялась она. — Я не знаю твоих финансовых возможностей, поэтому набросала несколько сценариев.

— Тебе следует знать, что у меня не все так хорошо с деньгами, как ты, вероятно, думаешь.

Он сам не понял, почему выпалил эту фразу. Вероятно, пытался защититься от возможных притязаний на свое имущество. Но по выражению ее лица он понял, что не отпугнул, а обидел ее. Он выругался про себя. Что ни слово, то промах!

— А почему ты решил, что я думаю про твое финансовое положение?

— Начнем с того, что мы познакомились на благотворительном вечере, вход на который стоит двести долларов. С твоей стороны было бы разумно предположить, что деньги у меня имеются. Но это не так, — ответил он, внимательно наблюдая за выражением ее лица.

Она не выглядела удивленной или разочарованной.

— Если ты помнишь, я решила, что ты пробрался к нам без пригласительного билета. Поэтому упоминание его стоимости здесь совершенно некстати.

Лео понял, что сегодня утром ему с трудом удается понять ход ее мыслей. Однако ничего пока не свидетельствовало о том, что она охотилась за его деньгами. Он испытывал естественный страх потерять свои деньги и страх перед теми, кто покушался на них. И у него были на то все причины. Когда ему исполнилось двадцать один год и он впервые мог самостоятельно принять решение, сколько денег из семейного состояния он может взять себе, он решил, что не возьмет ничего.

Еще в школе он начал продавать свои произведения, а после окончания школы завел свой сайт в Интернете. Теперь он продавал свои произведения и работы других мастеров, но так и не решил, чем же он будет заниматься в жизни. Когда он вступил во владение семейным состоянием, принял окончательное решение, что не использует на себя ни одного пенни. И начал заниматься благотворительностью, оставив определенную сумму в банке до тех пор, пока не решит, какому фонду направить оставшиеся деньги.

Лео экономил каждое заработанное пенни. Он хотел купить дом, который принадлежал бы только ему, в котором он чувствовал бы себя в полной безопасности. И на имеющиеся у него деньги он мог позволить себе только этот полуразвалившийся дом, который был ему дороже всего на свете.

Он восстанавливал дом за счет комиссионных, которые он получал за продажу картин других мастеров, но находил время, чтобы рисовать самому. Поэтому ремонт затянулся, однако Лео не был готов отказаться от собственного творчества.