Резус-фактор - Надежда Волгина Страница 18

– Лор, подожди меня за дверью. Я быстро, – попросила я.

Нет, ну в самом деле! – не собирается же она наблюдать, как я принимаю душ.

– Ага, – кивнула она и побрела в глубь комнаты, все еще пребывая в задумчивости.

А когда я вышла из душа, Лоры уже не было. Ну все понятно – пошла узнавать новости. Так и получилось, что встретились мы с ней снова только в столовой.

– Мальчонка совсем крохотный родился, кило восемьсот. Сейчас в инкубаторе находится, но педиатр говорит, что все с ребеночком будет хорошо. Наташка пришла в себя и кайфует в интенсивке. Ой, и говорят, что ночью тут случился небольшой скандал – какие-то терки между родителями Наташки и ее парнем. Но подробностей я не знаю.

Все это Лора выложила мне за завтраком как на духу. Значит, скандал все-таки был. Очень надеялась, что слухи преувеличили его размеры. Да и Шевцов сегодня выглядел хоть и невыспавшимся, но вполне себе довольным. А вот за Славу я продолжала волноваться, потому и отправилась сразу же после завтра навестить Наташу. От той же Лоры узнала, что посетителей к девочке пускают.

В палате интенсивной терапии я застала маму Наташи. Она сидела рядом с кроватью на стульчике и держала дочку за руку. Наверное, они о чем-то разговаривали, но с моим появлением обе замолчали и смотрели на меня.

Я не первый раз видела маму Наташи. Довольно молодая (может на пару лет всего старше меня), ухоженная и статная дама. Вид ее и манера нести себя в люди говорили о достатке и семейном благополучии. И пусть ранняя беременность дочери, возможно, и подрывало это благополучие, но состоявшаяся бабушка ничем этого не показывала. И правильно делала – таково было мое мнение.

– Мама, это Анастасия Владимировна – про нее я тебе и рассказывала, – проговорила Наташа и счастливо улыбнулась мне.

Выглядела она уже почти хорошо, и даже румянец играл на щеках.

– О! Так это вы наша спасительница! – подскочила женщина со стула и направилась ко мне. Вся светская спесь с нее как-то слетела разом – сейчас она стала обычной матерью, которая больше всего в жизни волнуется за свое чадо. – Как же я вам благодарна, что вовремя успели и предотвратили трагедию! – на одном дыхании проговорила она, и я заметила на ее глазах слезы. – Страшно подумать, что могло бы произойти… – голос ее сорвался, и она не закончила. Да и не нужно было – смысл фразы и так был понятен мне.

– Я тоже рада, что все хорошо, – улыбнулась я ей и посмотрела на Наташу. – Как ты себя чувствуешь? – спросила у девочки.

– Уже хорошо! – просияла она и посмотрела на мать.

Не знаю, о чем просил ее взгляд, но только женщина тут же извинилась и вышла из палаты якобы по каким-то делам.

– Мне очень нужна ваша помощь!.. – торопливо проговорила Наташа, понизив голос до шепота.

Я присела на стул, с которого только что встала ее мать. Приготовилась внимательно слушать.

– Позвоните, пожалуйста, Славе. Скажите, что у него родился сын. А то, он ничего же не знает… Его папа выгнал отсюда.

Из глаз Наташи скатилось по крупной слезинке. Сама она сердито смахнула их.

– А сама ты почему не позвонишь ему?

– Мама не дает мне телефон – придумывает всякую ерунду, что мне нужен покой, – зло проговорила Наташа. – А он должен знать! Волнуется же…

– Говори номер, – достала я телефон.

Наташа продиктовала номер, и я обещала, что при первой же возможности позвоню Славе.

Поговорила с ней еще немного и ушла. Больше мне там нечего было делать, когда убедилась, что с девочкой все в порядке. Ну а Славе решила позвонить из своих апартаментов.

Разговор со Славой получился каким-то тягостным. Радости в голосе парня от известия, что у него родился сын, я не услышала. На мои вопросы касаемо сегодняшней ночи, он отвечать не захотел. Ну и я настаивать не стала. Поняла, что ему сейчас не до чего. Оставалось надеяться, что депрессия не накроет этого бедолагу с головой. Ну и я решила поговорить при возможности с Шевцовым, спросить его, что он обо всем этом думает.

Себя я, если честно, не очень понимала. Почему меня так заботит судьба этих детей? Ведь они мне по сути никто, да и их вины во всем случившемся я не снимала. Но не могла не думать о них, как и мысли разные лезли в голову.

А еще сегодня была суббота. Это значит, что никаких процедур нет, и чем-то мне нужно занять этот выходной. За пределы клиники выходить не разрешалось – для этого требовалось специальное разрешение. Да и куда мне идти, собственно? В город что ли? Никаких срочных дел у меня там нет, дома никто не ждет, на работе все под присмотром, и опять же, сегодня выходной. В общем, меня спасла Инга, которая нагрянула как раз в тот момент, когда из вялого безделья мое времяпровождение плавно начало перетекать в занудное.

– Привет жизнерадостным рахитам! – заглянула подруга в палату, и я ей обрадовалась как манне небесной. – Бездельничаешь? В то время как я пашу аки та лошадка, – рассмеялась она, а потом и стиснула меня в объятьях так, что чуть не родила.

– Не бездельничаю, а с ума схожу. Не знаю, чем заняться. Читать не хочется, гулять тоже… Поспать можно, но так всю жизнь просплю…

– Докатилась, – кивнула Инга и принялась доставать всякие вкусняшки из пакета. – Это тебе! Витаминами тебя тут и так пичкают, как догадываюсь. А я тебе привезла то, что любишь.

О! Моя любимая халва, которую Лора благополучно сегодня доела. Цукаты, орешки… Инга просто волшебница. Вот уж не думала, что так обрадуюсь сладостям. Но тут ими не баловали, а порой так хотелось, особенно вечерком. Правда, теперь мне придется пристально следить за весом, чтобы не раскормить малыша во второй половине беременности. А то как потом слоненка-то рожать буду?

– Ну, рассказывай, как дела, – заговорила я, когда мы с Ингой удобно устроились в креслах, за журнальным столиком и с бокалами холодного клюквенного морса (его я попросила Ингу привезти, помня наставления Шевцова и жутко боясь отеков ног).

– Кажется, я развожусь, – выдохнула подруга, а я не поверила своим ушам.

Что?! Как разводится?! Да быть этого не может! Я же про ее семью всегда думала, что вот они – образцовые, что только такой и может быть крепкая любящая семья, и даже дочку-Сонечку они умудрялись воспитывать почти идеально, если такое вообще возможно.

– Что случилось? – поинтересовалась я, хоть уже и паниковала в душе неслабо.

Неужели! Неужели и тут я ошиблась, и счастливых семей не бывает?

– Эмоциональный вакуум – знаешь, что это такое?

– Понятия не имею, – пожала я плечами.

– Правильно, ты и не можешь этого знать, потому как всегда делаешь только то, что сама хочешь, или то, что велит тебе сердце. Впрочем, вряд ли последнее задействовано в твоих делах, – усмехнулась Инга. – Ну так вот, я же делаю всегда то, что должна делать, частенько вопреки своим желаниям. За это я хочу хоть чуточку внимания. А что в итоге получаю?