Кольцо в знак мести - Пиппа Роско Страница 18

Когда на следующий день Антонио вернулся в свой номер, он был физически совершенно истощен. Он был в конюшне, чтобы увидеть Джона и Веранкетти, но Джон категорически велел ему уходить из конюшни, потому что его настроение плохо влияет на лошадей. Поэтому Антонио провел два часа в тренажерном зале, тягая железо.

Он был готов на все, лишь бы хоть ненадолго отвлечься от мыслей об Эмме Гилхэм накануне встречи с Бартлеттом, которая состоится через час с небольшим. Он пытался притвориться, что близость, возникшая вчера между ними, ничего не значит, пытался игнорировать почти осязаемое желание, но ничего не получалось.

Джон прав: Антонио необходимо собраться с мыслями, он должен убрать свои эмоции обратно в темный чулан и никогда их больше не выпускать. Бартлетт должен выбрать его, иначе его отец так и останется безнаказанным. Майкл Стил проживет остаток жизни, так никогда и не почувствовав того, что чувствовала его мать, его сестра. Мучительное унижение, опустошение, когда все изменилось до неузнаваемости, острое осознание того, что никому в жизни нельзя доверять. Антонио было просто необходимо, чтобы Майкл это прочувствовал на своей шкуре.

Антонио вошел в свою комнату и стянул через голову влажную от пота футболку. Сбросив оставшуюся одежду, он встал под обжигающе горячий душ, стараясь не думать о том, что Эмма сейчас делает то же самое перед деловой встречей. Ему хотелось поскорее увидеть ее в платье, которое он купил для нее этим утром.

Одежда, которой Эмма обзавелась в первый день в Буэнос-Айресе, была совершенно прекрасной, но после вчерашних откровений он мечтал видеть ее в чем-то ярком. Антонио не хотел, чтобы она скрывала свою фигуру за черной и белой одеждой, которую обычно носила. Эмма не так много сказала, но он умел читать между строк и понимал, что она не вполне принимает собственное тело. И Антонио прекрасно сознавал, насколько это губительно для женщины, да вообще для кого угодно.

И это настоящее преступление, потому что Эмма просто потрясающая. И сегодня утром, проходя мимо витрины магазина, он остановился, сразу поняв, что платье, надетое на манекене, идеально подойдет Эмме.

Поток этих мыслей тут же направил кровь в его теле строго на юг. Антонио стиснул зубы, стараясь держать себя в руках, и сделал воду в душе ледяной. Он прекрасно понимал, что не может относиться к Эмме так же отстраненно, как к тем женщинам, с которыми он обычно спал, – все они знали, что он не может предложить им ничего, кроме постели. Но Эмма совсем не была похожа на этих женщин.

Он не мог больше себя обманывать: Антонио не позволял себе ни к кому испытывать настоящих чувств до тех пор, пока не поставит своего отца на колени. Он не мог доверять любви, это лишь инструмент в умелых руках тех людей, у кого больше власти и сил, чтобы сделать больно тем, кто их любит.

Антонио избегал эмоциональных привязанностей, потому что считал, что их могут использовать против него. Но Эмме каким-то образом удалось проникнуть под броню, которой он много лет прикрывал свое сердце, и это заставило его рассказать ей то, что он никому не доверял, кроме Димитрия и Данила.

И хотя все его инстинкты кричали о том, что он должен убежать, оттолкнуть ее, чтобы спасти от той тьмы, которая способна поглотить их обоих на пути мести, он знал, что не сделает этого. То, что он собирается сделать, лишь крепче свяжет их с Эммой.

Антонио выключил душ, быстро вытерся и оделся. Бросив быстрый взгляд в зеркало, он удовлетворенно кивнул. На прикроватной тумбочке лежала маленькая коробочка, которую он получил перед тем, как пойти в спортзал.

Он думал, что просто зайдет в магазин, сделает покупку и уйдет. Но, изрядно удивив самого себя, Антонио тщательно обдумал свой выбор, отбросив более традиционные модели и выбрав что-то, подходящее именно Эмме. Не личному ассистенту, с которым он проработал бок о бок полтора года, а женщине, в которой таился настоящий огонь и сила.

Антонио крепко сжал коробочку в кулаке, выдав самому себе свое волнение. Он немного ослабил хватку и, пройдя через номер, позвал Эмму, но ответа не услышал.

Он осторожно постучал в дверь ее комнаты, но она не ответила, и тогда Антонио вошел внутрь. В комнате, которая по размерам была чуть меньше его, никого не было. Услышав за дверью ванной комнаты стук каблучков, он повернулся в ту сторону, и Эмма вошла в комнату.

У Антонио перехватило дыхание. Она была такой красивой, такой сильной и решительной. Но сама Эмма этого совершенно не осознавала!

Длинное шелковое платье сочетало в себе множество оттенков – от темно-оранжевого у подола до нежно-кремового на груди, – плавно переходящих друг в друга. Глубокий V-образный вырез приоткрывал ложбинку между ее грудями, струящаяся ткань подчеркивала тонкую талию и спускалась ярким водопадом прямо к полу. Эмма сделала шаг, и в высоком разрезе платья показалась изящная ножка. Антонио резко выдохнул с едва слышным присвистом.

В тот миг, когда Эмма увидела это платье, доставленное в ее номер пару часов назад, у нее замерло сердце. Ее поразило, как расцветка платья похожа на одну из картин ее матери, ту, которую она написала, когда Эмма вернулась домой из больницы после последнего курса химиотерапии.

Когда Эмма вынула платье из коробки, то поняла, что просто не может не надеть его. Она оделась и посмотрела на себя в зеркало. Какое-то время она просто молча рассматривала собственное отражение. Смелый и яркий наряд, струящийся шелк подчеркивал изгибы, которые она никогда раньше не демонстрировала.

За всеми ее словами прошлым вечером о принятии своего будущего и всего того, что оно могло ей предложить, она вдруг осознала, что, возможно, неосознанно этого избегала. Думая, что борьба с раком окончена, Эмма на самом деле продолжала сражаться с ним каждый день, чтобы вернуть себе то, что потеряла в этой борьбе. Нечто большее, чем грудь. Она потеряла свою чувственность, осознание себя как женщины.

– Как я выгляжу?

– Потрясающе, – искренне ответил Антонио, – но кое-чего не хватает. – Он вытащил из кармана коробочку и протянул ее Эмме.

Дрожащей рукой она взяла бархатную коробочку, стараясь не касаться ладони Антонио. Она тихонько рассмеялась, не сразу справившись с замочком, но, едва раскрыв его, Эмма замерла, словно время вокруг них остановилось. На темном бархате лежало кольцо с сапфиром в окружении бриллиантовой россыпи. У нее перехватило дыхание.

– Оно прекрасно, – прошептала она, надевая кольцо себе на палец. Она не могла позволить Антонио это сделать.

– Я рад, – искренне сказал он. – Что бы ни случилось, я хочу, чтобы оно осталось у тебя.

– Я… Я не могу, Антонио. Я этого не заслуживаю…

– Дело совершенно не в этом. Я просто хочу, чтобы это кольцо было у тебя.

Эмма не знала, что сказать. Она прекрасно понимала, во что ввязывается, соглашаясь на эту сделку, но ее эмоциональная вовлеченность ничего не меняла, хотя ей бы этого хотелось…