Повелитель пустыни - Налини Сингх Страница 18

Как вернуть радость, смех, ослепительную красоту их любви?

Она опоздала. Опоздала на четыре года.

Он покачал головой; молчание было ей ответом. Когда-то его удивительное самообладание обмануло ее, заставив поверить, что страданиям он не подвластен. Только сейчас, слишком поздно она поняла, что нанесла ему непереносимую рану. Он отдал ей свое сердце воина, а она пренебрегла им, не представляя себе его цены.

Разве сможет он поверить в нее после такого предательства? Но теперь ее любовь глубже, богаче, острее. Прежняя девочка, впервые полюбившая, стала теперь зрелой женщиной и любит его с такой силой, что временами ей кажется: она вот-вот умрет от этой любви.

Когда Тарик поцеловал ее, она упала в его объятия, глотая слезы. Тарик играет на ней как на хорошо настроенном инструменте, извлекая удовольствие из каждой ноты. Ее воин не верит, что она не способна ранить ее снова. И своего сердца ей не отдает...

Тарик давно уснул, а Джасмин все лежала с открытыми глазами, думая о прошлом и о том, какой несмываемой печатью оно легло на ее будущее.

Когда Джасмин проснулась, Тарика с ней не было. Ей не хватало его. Не хватало его улыбки, утренних ласк, когда его плоть проскальзывает в ее тело и приносит ей радость; прежде она даже не предполагала, что такая радость может родиться между мужчиной и женщиной. Когда их тела сливались в одно, на одно слепящее мгновение ей казалось, что она видит его душу. Но только иногда. Вот и в эту ночь он закрылся от нее. Лаская ее с исключительной нежностью, он все-таки дарил ей всего лишь физическую страсть.

Она поднялась и быстро привела себя в порядок. Торопилась она не без оснований. Стоило ей потянуться за бюстгальтером, как створки входа в палатку раздвинулись, и теплый ветерок тронул ее спину. В тревоге она обернулась через плечо и покраснела.

— Я еще не привыкла, что эти палатки такие открытые. — Повернувшись, она взяла бюстгальтер.

— Оставь.

Удивленная неожиданным приказом Тарика, хриплым и резким, Джасмин выронила кружевной комочек. Еще больше она была поражена, когда почувствовала спиной его обнаженную грудь; ведь он был полностью одет, когда входил, а она отвернулась всего на несколько секунд. В Отличие от вчерашнего вечера, сейчас руки его были нетерпеливы. Они тискали ее груди, щекотали соски и проделывали все это скорее с пылкой медлительностью, он был даже грубоват и властен без меры.

Джасмин почувствовала прилив горячей влаги между бедер. Причем Тарик как будто об этом узнал. Продолжая сжимать ее грудь, он зарыл палец в темный треугольник.

— Ты готова.

В его прерывающемся голосе была нотка удовлетворения, словно ему понравилась ее отзывчивость.

Джасмин не успела понять, что происходит, а Тарик уже крепко обхватил ее сзади за талию и прижал к себе.

— Пожалуйста, Тарик, пожалуйста, — простонала она, изгибаясь и клонясь вниз. — О, пожалуйста...

По тому, как Тарик прерывисто задышал и дал ей то, что было ей нужно, она поняла, что он доволен ее жаждой, ритмом ее движений. Она почувствовала, что увлекла его за собой, и вскоре с ее криком освобождения слился его гортанный крик.

Но вот он усадил ее к себе на колени, по-прежнему не разъединяясь с ней. Джасмин опустила голову на его плечо и постаралась успокоить сердцебиение. Тарик издал смешок прямо ей в ухо и укусил мягкую мочку.

— Не чересчур быстро? Я слышал, женщинам нравится медленный секс.

Джасмин толкнула его локтем в бок.

— Ты бесподобно дерзок, но я слишком сыта, чтобы с тобой спорить.

Она рассмеялась, а Тарик последним изумительным движением сжал ее груди и с явной неохотой поставил ее на ноги.

— Нам надо готовиться к отъезду, моя Джасмин. Пора домой.

Глубоко вздохнув, Джасмин быстро оделась, взялась за мускулистую руку Тарика, и они вышли из палатки. Тарик улыбнулся ей наглой улыбкой и пообещал:

— Приедем домой — поиграем.

От этой шутливой, исполненной чувственности реплики Джасмин покраснела. Как будто прошедшей ночи и не было. К ней вернулся муж. Но этого недостаточно. Если она допустит, чтобы он отрицал ее любовь, значит, навсегда обречет себя на полужизнь. Может быть, она недостойна любви из-за своих недостатков. Может быть, ее попытки обречены. Но она будет пытаться. Отныне никто на свете, даже Тарик, не удержит ее от борьбы за любовь.

— Я тогда сказала правду. Я люблю тебя.

Внезапно лицо Тарика переменилось. Только что оно было открытым, смешливым, теперь же наглухо замкнулось.

— Нам пора.

Больше ни слова он не сказал.