Закон притяжения - Симона Элькелес Страница 17

Рэм закатывает глаза.

— Это не псих с пушкой, чувак. Тогда бы дали три долгих сигнала, а не пять коротких. Это обыск на наркотики. Должно быть, просто учения, потому что я ни о чем таком не слышал.

Джон явно заинтригован.

— Позвони своей маме, Рэм. Спроси, знает ли она что-нибудь об этом.

Обыск на наркотики? Я искренне надеюсь, что Ник Гласс не носит пу-пу ассорти дурь с собой в школу. Я бросаю взгляд на Мэдисон, которая опоздала на урок. Она достает из сумки телефон и начинает кому-то строчить эсэмэс под лабораторным столом.

— Всем успокоиться, — говорит Шевеленко. — Большинство из вас уже проходили через это. Если вы еще не догадались, школу закрывают для обыска. Ни один студент не может покинуть здание.

Мэдисон поднимает руку.

— Могу я выйти в уборную?

— Прости, Мэдисон.

— Но мне и правда нужно! Я быстро, обещаю.

— Пока обыск не закончится, никакого шатания по коридорам. — Шевеленко бросает взгляд на свой компьютер. — Начните пока готовиться к контроль ной в следующую среду.

Пятнадцать минут спустя в дверь нашего класса стучится коп.

— Как думаете, кого арестуют? — шепотом спрашивает парень по имени Фрэнк, когда наша учительница выходит в коридор, чтобы поговорить с полицейским.

Рэм разводит руками.

— Не смотри на меня, чувак. Я не рискну вылететь из футбольной команды. Кроме того, моя мать сама бы меня арестовала, узнай она, что я употребляю или приторговываю чем-то нелегальным.

Шевеленко заходит обратно в класс.

— Карлос Фуэнтес, — громко и четко говорит она.

Carajo! ^[35] Почему она зовет меня?

— Да?

— Подойди сюда.

— Чувак, ну ты и влип, — говорит Фрэнк.

Я подхожу к Шевеленко, и все, на чем я могу фокусировать свои мысли, — это ее усики, двигающиеся вверх-вниз, пока она говорит.

— С тобой хотят поговорить. Пойдем.

Я знаю, что все, с кем я хожу на биологию, понимают, почему меня вызвали. Но ни в моих карманах, ни в моем шкафчике нет наркотиков. Может быть, они узнали, что я переехал из Мексики, и хотят меня депортировать, несмотря на то что я родился в Иллинойсе и у меня американское гражданство? В коридоре ко мне подступают два копа.

— Ты Карлос Фуэнтес? — спрашивает один из них.

— Да.

— Можешь показать нам свой шкафчик?

Мой шкафчик? Я пожимаю плечами.

— Конечно.

Я иду, policía ^[36] следуют за мной, держась так близко, что я чувствую их дыхание на своей шее. Я поворачиваю за угол нужного коридора и вижу собаку-ищейку, лающую на мой шкафчик. Раздается команда «сидеть», и пес усаживается возле своего дрессировщика. Рядом стоит мистер Хаус.

— Карлос, это твой шкафчик? — спрашивает меня он.

— Да.

Он выдерживает драматичную паузу, прежде чем продолжить:

— Я спрошу только один раз, Карлос. У тебя там есть наркотики?

— Нет.

— Тогда ты не будешь против открыть его, правда?

— Не-а. — Я ввожу комбинацию и открываю дверцу.

— Что это такое? — спрашивает один из копов, показывая на магнитные печенья Киары. Он подходит ближе, чтобы рассмотреть их, и служебная собака заходится лаем. Коп тычет пальцем в печенье. — Да это же печенье, — делает он поистине гениальный вывод.

— Думаю, ваша собака голодна, — говорю им я.

Коп смеряет меня суровым взглядом.

— Помолчи, парень. Ты, скорее всего, напичкал их наркотиками и продаешь.

Наркотическое печенье? Он что, шутит? Это просто несвежее шоколадное печенье. Я захожусь смехом.

— Думаешь, это забавно, сопляк?

Я прочищаю горло и стараюсь сохранить серьезность на лице.

— Нет, сэр.

— Это ты приготовил печенье?

— Да, сэр, — лгу я, потому что их совершенно не касается, кто на самом деле его испек. — Но вам вряд ли стоит пробовать достать их оттуда.

— Почему нет? Боишься, что мы поймем, что ты в них добавил?

Я качаю головой:

— Нет, просто поверьте мне, они ничем не накачаны.

— Хорошая попытка, — говорит коп.

Игнорируя меня, директор пытается оторвать одно из магнитных печений от стенки шкафчика. Печенье крошится в его руке. Я снова кашляю, пытаясь скрыть смех, когда он подносит шоколадные крошки к носу и нюхает их. Мне становится интересно, что бы подумала Киара, узнай она, что ее печенье попало под подозрение. Один из копов крошит еще одно печенье и берет в рот маленький кусочек, чтобы проверить, есть ли в тесте какие-то нелегальные добавки. Он пожимает плечами.

— Я ничего не чувствую. — Он подносит остатки печенья к носу ищейки — и та стихает. — Дело не в печенье, — говорит он, — там внутри есть еще что-то. Доставай все вещи, — приказывает он, скрещивая на груди руки.

Я беру пару книг с верхней полки и кладу их на пол. Затем вынимаю еще пару книг с нижней. Наконец, я достаю из шкафчика свой рюкзак, и собака вновь принимается лаять. Да этот пес бешеный. Не удивлюсь, если через некоторое время он свернет себе шею и его глаза завалятся внутрь черепа.

— Достань все из своего рюкзака и выложи на пол перед собой, — говорит Хаус.

— Слушайте, — отвечаю я Хаусу. — Я понятия не имею, почему эта собака так бросается на мой рюкзак. У меня там нет наркотиков. С ней, должно быть, что-то не так.

— Проблема не в собаке, сынок, — рявкает дрессировщик ищейки.

Мой пульс учащается, когда он называет меня «сынком». Мне хочется наорать на него, но у него на привязи психованная псина, которую он легко может спустить на меня. Хоть я и считаю себя крепким орешком, но прекрасно понимаю, что натренированная служебная собака надерет мне зад. Одну за другой я достаю вещи из своего рюкзака и выкладываю их в ровную линию. Один карандаш. Две ручки. Одна тетрадь. Одна книга на испанском. Одна банка колы.

Собака снова начинает лаять. Погодите-ка, у меня не было с собой колы. Директор подбирает банку, скручивает крышку и… о, черт. Это не банка колы. Это фальшивка, внутри которой… один пакет травки. Большой пакет. И… еще один пакет с горсткой белых и голубых таблеток внутри.

— Это не мое, — говорю я им.

— Тогда чье? — спрашивает директор. — Назови нам имена.

Я более чем уверен, что это Ник, но я не собираюсь его закладывать. Если я чему и научился, пока жил в Мексике, так это тому, чтобы держать рот на замке перед копами. Всегда. Мне плевать на Ника, но я в любом случае приму удар на себя.