Наивны наши тайны - Елена Колина Страница 17

В Тане уже давно, булькая вздохами и сдавленными всхлипами с постепенным повышением градуса, закипала истерика. Она несколько раз принималась рыдать в голос, но, поймав Ларисин взгляд, чуть брезгливый и как бы предупреждающий, спотыкалась на всхлипе и дальше уже тихонько плакала в платок, испуганно оглядываясь, словно делала что-то неуместное.

Мариша, нелепо выставив острые, такие жалкие сейчас, коленки, испуганным комком присела рядом с матерью. Напротив нее очень прямо, с непроницаемым лицом, сидела Кирочка. Погруженный в свои мысли Игорь был похож на заводную игрушку, у которой кончился завод, — ему в этом доме привычно было выполнять распоряжения, и, казалось, он совершенно потерялся, когда распоряжаться стало некому.

Органичней всех вела себя Ира — она просто пила.

— А Лариса с Таней сейчас поругаются, кому быть главной вдовой, — едко прошептала Ира на ухо Авроре.

Аврора посмотрела на нее с удовольствием — любые неординарные способности всегда вызывали у нее уважение — и прошептала в ответ:

— Знаете, я от одной рюмки могла потерять все — сумку, ключи, девичью честь... А вот вы, Ирочка, столько выпили, а сохраняете удивительную ясность ума!

— Как мы теперь будем жить... на что мы будем жить? — отчетливо произнесла Лариса в пространство, поглаживая по плечу прильнувшую к ней дочь.

— А что такое? Будем жить, как жили, — непонимающе отозвалась Мариша и, на секунду оторвавшись от матери, удивленно наморщила лобик. — А что, мы теперь не поедем в Америку? А как же моя машина? Папа обещал BMW... Так что, по-твоему, мне теперь на «жигулях» ездить? Мы же с тобой единственные папины наследники...

— Тебе даже не приходит в голову, что «жигулей» тоже может не быть?.. — раздраженно отозвалась Лариса.

— Почему?.. — Мариша затихла, о чем-то напряженно задумавшись. Рот ее некрасиво приоткрылся, подпухшие глаза потекли остатками краски, и, перестав быть хорошенькой, она вдруг стала такой, какой была бы, родись в соседнем поселке, — в меру глупенькой, в меру некрасивой, предназначенной для заурядной судьбы.

— Но ведь мы же богатые, — растерянно сказала она, — да, мама?..

Лариса никогда не обманывалась насчет способностей дочери к наукам, но твердо знала — Мариша при необходимости неплохо умела постоять за себя, и она отнюдь не такая глупышка, какой казалась сейчас всем остальным... А то, что девочке трудно примириться с «жигулями» вместо BMW, так это ее, Ларисина, вина... Что же будет, что теперь будет...

Лариса слегка отодвинула от себя дочь и, взяв ее за плечи, принялась тихо объяснять, что теперь все изменится. После смерти Кирилла они смогут получать деньги только от переизданий. А сколько еще будут переиздавать, неизвестно...

— А я знаю одного человека, который изменил свое прошлое, — неожиданно громко произнесла Катя. — И этот человек думает, что никто об этом не знает. Но так не бывает, чтобы никто не знал...

В этот момент Аврорин взгляд случайно упал на Ирино застывшее от ужаса лицо. На мгновение Авроре показалось, что странное напряжение в гостиной совершенно не связано со смертью хозяина дома. Смерть Кирилла явно вызвала потрясение и растерянность, но не печаль.

— А как же моя квартира?! Папа обещал мне купить квартиру, — прошептала Мариша и вдруг громко и четко произнесла: — Мы не бедные. У нас — есть — миллион — долларов. Папа продал в Голливуд права на последнюю книгу. За миллион долларов. Вот.

Если бы в гостиной работал прибор по улавливанию мыслей, то его улов выглядел бы довольно однообразно.

«Все пропало. Столько усилий потрачено зря».

«Необходимо выбраться из черной дыры, по крайней мере сделать попытку...»

«В конце концов она решит все проблемы. Именно она, потому что она сильная, сильнее всех остальных».

«Это мой миллион», — а эта сладкая мысль высветилась бы столько раз, сколько людей было в гостиной, за исключением Авроры.

* * *

Мариша победительно огляделась вокруг и неожиданно злобно крикнула Кате:

— А ты! Прикалываешься над нами? Чужой человек, а сидишь тут...

Катя вскочила, уронив сумочку, и улыбнулась неловкой улыбкой, за которой человек прячет растерянность, обиду, боль, — все, кроме веселья.

Аврора подобрала с полу выпавший из Катиной сумки маленький синий томик в мягком переплете. Она вовсе не имела в виду, что заглядывает в чужие книжки, — это явно были стихи, а Аврора считала все сборники стихов на свете своей неоспоримой собственностью. Полистав синий томик, она разочарованно покачала головой. Какая ужасающая безвкусица! Бедная девочка, неужели она не знакома с настоящей поэзией? Надо непременно, сегодня же дать Кате список того, что необходимо прочесть в первую очередь...

Аврора очень жалела всех, кому выпало жить вдали от Эрмитажа. Представив себе Катино бедное провинциальное детство и совсем расстроившись, она машинально раскрыла спрятанную между страницами желтую картонную книжечку, оказавшуюся метрикой.

Катя просительно посмотрела на Игоря, но он сидел, не глядя в ее сторону. На Иру, Таню и Кирочку у нее не было никакой надежды, и Катя побрела к двери, как будто ее выгнали из класса, изо всех сил делая вид, что ничего стыдного не произошло.

— «Екатерина Кирилловна Ракитина», — прочитала Аврора вслух и подумала: «Хорошо бы меня звали так красиво! Будто в романе девятнадцатого века...»

— Отец — Кирилл Борисович Ракитин, мать... — продолжила было Аврора, но подняла голову под чьим-то тяжелым взглядом. — Ой! Так ведь девочка совсем не посторонняя! Она же дочь Кирилла! Это же замечательно!.. А то мне так ее было жаль...

Лариса закрыла лицо руками и замерла.

— У папы не было никакой дочери! Кроме меня! Не было, не было!.. — в полной тишине отчаянно вскрикнула Мариша, скривившись, как обиженная первоклашка.

И так по-детски жалобно прозвенел ее голос, что Игорь взял ее за руку и принялся нашептывать что-то успокоительное.

— У нас с мамой будет миллион, — из-под его руки совершенно спокойным, твердым голосом произнесла Мариша и тут же принялась лепетать что-то жалобное в мобильный телефон с изящным бисерным шнурком.

...Аврору вдруг невыносимо сморил сон. Прикорнуть на часок в любом месте, когда захочется, было ее свойством. Однажды она заснула во главе стола на чьем-то скучном юбилее, и после этого ее уже больше никогда не сажали во главу стола на скучных юбилеях, а на менее почетных местах она могла сколько хотела болтать и смеяться.

Последнее, что услышала Аврора, проваливаясь в сон, были чьи-то слова: «...Ему все это нравилось... вот он и собрал здесь террариум из жен, любовниц и детей...»

Фигура в сером медленно поднималась по лестнице к кабинету. Очевидно, человек специально выбрал серый цвет, чтобы меньше бросаться в глаза. Дверная ручка повернулась очень осторожно, дверь открылась бесшумно и также бесшумно закрылась. Тишина кабинета показалась мрачной и пугающей, как обычно кажется человеку, который оказывается там, где ему не положено быть.