Змеиное гнездо - Виктория Холт Страница 17

В сентябре мне исполнилось семнадцать лет, и детство осталось позади – не только в силу возраста. Я успела узнать многое – прежде всего, что люди не бывают такими, какими кажутся. Я узнала, что мой отец – столп добродетели при взгляде извне – таит в себе побуждения той же природы, как те, что побудили Китти безоглядно обречь себя на несчастье. Они целиком овладели отцом и заставили его не только ввести в дом не блиставшую достоинствами Зиллу Грей, но и жениться на ней. Из всего этого следовало, что я стала взрослой.

Мною овладело чувство одиночества. Я потеряла лучших подруг. Теперь рядом не было ни одной. Вероятно, именно поэтому я с такой готовностью впустила в свою жизнь Джеми.

Я получала огромное удовольствие от прогулок. В прежние дни мне не разрешалось гулять одной, но теперь некому было остановить меня. В отсутствии мачехи хозяйкой в доме становилась я. Мне шел уже восемнадцатый год, я приближалась к возрасту, в котором, как мне думалось, человек при известных обстоятельствах может брать ответственность на себя. Миссис Керквелл не скрывала, что с большей радостью получала бы распоряжения от меня, нежели от новой миссис Глентайр.

Все будет иначе, когда они вернутся, напоминала я себе. Было очень приятно обследовать город, и, чем лучше я узнавала его, тем сильнее захватывало меня его неповторимое очарование.

Меня поразили готические строения, в которых угадывалось прикосновение классической греческой архитектуры, придававшее им еще большую величавость. На первый взгляд, положение города было исключительно удачным. С одного места вы обозревали эстуарий Форта, несшего свои воды в океан, а оборотившись к западу – горы. За такое превосходное положение следовало чем-то расплачиваться, и платой стали пронзительный восточный ветер и снег, обрушивавшийся на город с гор. Но мы привыкли к этому, и частая непогода сделала наши теплые дома еще более уютными.

Приход весны радовал особенно, и именно в эту чудесную пору я смогла в головой уйти в свои изыскания. Каким прекрасным становился город, когда в лучах яркого солнца высокие серые здания начинали серебриться. Иногда я часами просиживала в парке, смотря на замок или вдоль Принсис-стрит; порою углублялась в старую часть города и слушала колокола университета, отбивавшие каждый час.

Для меня оказалось откровением узнать, какая огромная пропасть в нашем городе отделила благополучных и устроенных от безнадежно нищих. Наверно, то же самое можно видеть в любом большом городе, но в нашем граница резче, думала я, ибо здесь два несхожих города слишком прочно сцепились один с другим. Всего несколько минут ходьбы переносили вас из мира изобилия в мир нищеты. С Принсис-стрит, по которой катили экипажи с хорошо одетыми и сытыми людьми, вы могли свернуть в переулок и очутиться там, где дома стояли впритык, где в каждой комнатушке ютилось множество народу, где на длинных веревках сушилось жалкое белье, а возле сточных канав играли босоногие оборванные дети.

Эти места назывались Старым Городом, там я и повстречалась с Джеми.

Конечно, будь я мудрее, я держалась бы подальше от этих мест. Хорошо одетая молодая женщина могла забрести в эту клоаку только из любопытства. Но меня так захватили новые открытия, я так сочувствовала несчастным, что забыла о собственной неустроенности, а ведь эти путешествия могли навести меня на размышления о будущем, становившемся для меня все более неопределенным.

Отправляясь на прогулку, я брала с собой небольшой кошелек на цепочке и вешала его себе на руку. В нем всегда находилось немного денег. Я наведывалась в беднейшие районы города, поэтому любила иметь при себе хотя бы то малое, что могла дать людям. Мне встречалось множество нищих, но глубже всего меня трогали дети.

Я понимала, что не следует слишком далеко углубляться в трущобы. Хотя бы по той причине, что найти дорогу назад из этого лабиринта не всегда было просто.

Как-то я забрела на улицу, где толпилось множество людей. Мужчина с ручной тележкой продавал ношеную одежду, там и сям сидели на корточках дети, в дверях стояли и обменивались последними новостями сплетницы.

Я повернулась и тронулась в обратный путь, полагая, что иду правильной дорогой, но очень скоро поняла, как неразумно было забираться так далеко. Я очутилась в узком проулке. В конце его я увидела молодого человека, который явно намеревался повернуть за угол. Он выглядел более чем приличным для этих мест, и я решила узнать у него обратную дорогу на Принсис-стрит.

Только я направилась в его сторону, как откуда-то вынырнули два мальчугана и двинулись мне навстречу. Они встали у меня на пути. Плохо одетые и, видимо голодные, они сказали что-то с таким ужасным произношением, что я не поняла их, хотя почти не сомневалась – они просят денег. Я сняла кошелек с руки и открыла его. Один из парней мигом выхватил его у меня и бросился бегом к углу, возле которого я заметила молодого человека.

– Вернись, – крикнула я.

Молодой человек обернулся. Он, видимо, сразу догадался обо всем. Не сомневаюсь, что здесь подобные происшествия были обычным делом. Он поймал мальчишку с моим кошельком. Его напарник тут же исчез в переулке.

Молодой человек подошел ко мне, таща за собой мальчишку.

Незнакомец улыбнулся мне. Он был, на мой взгляд, не намного старше меня. По контрасту с мальчишкой молодой человек казался выходцем из другой части города: светло-синие глаза, светлые волосы с рыжиной, чисто одет и здоровый цвет лица. Улыбка приоткрывала его чрезвычайно белые зубы.

– Насколько я понимаю, он стащил ваш кошелек, – сказал незнакомец.

– Да, а я только собралась дать ему немного денег. Изо рта мальчишки вырвался водопад слов, и некоторые из них я поняла. Мальчишка был очень напуган.

– Отдай кошелек леди, – приказал молодой человек.

Воришка покорно повиновался.

– Почему ты так поступил? – спросила я. – Я бы и так дала тебе денег.

Он молчал.

– Несчастный маленький чертенок, – заметил молодой человек.

– Да, – согласилась я и, обращаясь к мальчишке, добавила. – Ты же знаешь, что воровать нельзя. Попадешь в беду. Этот кошелек подарила мне мама. Мне было бы жаль его лишиться, а для тебя он ничего ровным счетом не значит.

Воришка смотрел на меня во все глаза. До него начало доходить, что я не собираюсь причинить ему зла. В глазах его вспыхнула надежда. Бедное дитя, подумала я.

– Ты, наверное, голоден? – спросила я. Он кивнул.

Я вытащила из кошелька все деньги и отдала ему.

– Больше не кради, – сказала я. – Своруешь как-нибудь, а тот, кто тебя поймает, возьмет и не захочет тебя отпустить. Ты ведь знаешь, что с тобой будет дальше?

Он снова кивнул.

– Отпустите его, – обратилась я к молодому человеку. Он пожал плечами и улыбнулся мне. Потом отпустил мальчугана, который тут же скрылся в подворотне.

– Итак, вы позволили вору продолжать заниматься своим промыслом за счет порядочных граждан Эдинбурга, – сказал молодой человек. – Но вы понимаете, что для него это всего лишь отсрочка – все равно ему сидеть в тюрьме.