Мечтательница - Вера и Марина Воробей Страница 17

Мама прошелестела шелковым брючным костюмом.

– Борик, а почему Варя к нам не заходит? Она здорова?

У мамы к нему тоже, как выяснилось, накопились вопросы.

– Насколько мне известно, вполне, – сквозь зубыпроцедил он; тут связь была налажена через Дашку и Белого.

– Это хорошо. Но она вроде и не звонит в последнеевремя? Ты ее чем-то обидел? Вы поссорились, да?

Боря резко сел, потер лицо руками, взглянул на мать из-подресниц.

– Мам, ты порой пугаешь меня своей проницательностью.

Раздалось хмыканье, а за ним целая тирада:

– Что поделаешь! Я – мать! Я тебя знаю какоблупленного! Ты иногда бываешь невероятно бестактен, а Варя девочка ранимая.То, что для тебя ерунда, мелочь, может показаться ей оскорбительнойвольностью. – Мать присела к нему на кровать, как всегда элегантная иухоженная до кончиков ногтей. – Хочешь, я ей позвоню? Как будто я ничегоне знаю, приглашу ее в гости. Придумаю какой-нибудь повод, куплю тортик, засладким и помиритесь. – Она потянулась к Боре рукой, собираясь взъерошитьего волосы.

Он, кисло морщась, отклонился:

– Не нужно, мам! Мы сами с ней разберемся. Немаленькие.

– Что ж, тебе виднее. Ты у меня вполне самостоятельный.Но помни, мое предложение остается в силе. – Мать поднялась. – Да,как у тебя с карманными деньгами?

– Отец вчера подкинул на мелкие расходы.

– Есть будешь?

– Нет. Я не голоден.

– Ну хорошо. Отдыхай. На то они и каникулы, чтобыничего не делать.

Выполнив свой материнский долг на два дня вперед, ЛюдмилаРомановна покинула комнату сына.

Боря проводил ее насмешливым взглядом. Легко сказать –отдыхай. Впрочем, именно ей легко это сказать: она ни одного дня не работала.Закончила иняз, удачно вышла замуж, родила его и посвятила себя дому. Домуютный с виду, но в нем нет тепла. Не квартира, а музей с пластиковыми пакетамии полами с подогревом. Мать и отец здесь вместе крышуют, как теперь выражаетсянарод, привычка, многолетняя привязанность постепенно заменили для них любовь. Чтож, эти нити, может, и не такие яркие, зато, как выяснили социологи, болеепрочные.

И снова его мысли вернулись к Варе. Для него во всей этойистории было очевидно только одно – он никогда не относился к Алене так, как кВаре. Они были разные – и сами девушки, и чувства к ним. И его ошибказаключалась в том, что он не хотел этого замечать. Боря досадливо прикусилгубу. Надо же было случиться этому дурацкому разговору! И какой черт его заязык тянул, спрашивается? Он вытащил из кармана джинсов затертый на сгибелисток бумаги. Развернул его, начал читать:

…Золотые нежные, как пудра, пески, маленькие бухты в старыхскалах и безмятежный простор лазурного моря… Это Алгарви. Бесконечные пляжи.Солнце освещает этот тихий рай три тысячи часов в году. Щедрый дар! Ноподлинный венец этой идиллии – мыс Сан-Висенти. Земля в этом месте резкообрывается, а дальше шестидесятиметровая морская пучина. Соленый морской ветердует тебе в лицо, пенистые волны Атлантического океана вдребезги разбиваются оскалы, а на горизонте прямо в море садится алое солнце… Ты подходишь к самомукраю, у тебя захватывает дух, и ты невольно начинаешь верить, что именно здесьнаходится край света…

Боря ярко представил себе эту картину. Да, немногие девчонкилюбили слова и образы так, как любила их Варя. Нет, они, конечно, восторгалисьБайроном или Есениным, когда проводился литературный вечер или шел урок поэзии,но Варя вела себя не так. Он заметил это еще в прошлом году. Лиза Кукушкинатогда читала отрывок из шекспировского «Сна в летнюю ночь». Боря сидел сАленой, но случайно в мерцании свечей заметил Варю и несколько секунд не моготвести от нее глаз, наблюдая за ней. Она слушала очень тихо, ее взгляд былустремлен в одну точку, дыхание едва различимо, и он тогда впервые понял, чтоона не просто слушает, она переносится в эти образы, создаваемые словами. Ее вклассе с ними в ту минуту не было. Она где-то там, в параллельных мирах.«Чудная!» – подумал он тогда, а она не чудная, она мечтательница!

Как там она написала в конце? Боря опять заглянул в копиютекста, напечатанного в газете. Не давала покоя ему эта португальская легенда,чем-то напоминающая сюжет «Юноны и Авось»:

…Лоретта стояла на скале над бушующим океаном и думала, чтопотеряла Филиппе навеки. Он больше не вернется к ней! Его отняла война. Дулсильный ветер, но она не замечала его. Холод пронизывал ее изнутри. Ничегобольше нет, если нет любви! Не помогли бессонные ночи, проведенные в молитвах,золото, щедро пожертвованное церкви. Филиппе погиб! Бог забрал его у нее, такзачем ей это огромное приданое! Сначала Лоретта решила все раздать бедным, апотом передумала. Она тайком спрятала золото в одной из пещер – пусть онодостанется влюбленным! Ее любовь не победить! Она восторжествует над смертью! Сэтой мыслью шестнадцатилетняя девушка бросилась со скалы!..

Так гласит легенда, – писала дальше Варя. – И воттеперь молодежь, приезжающая сюда, непременно приходит на эту скалу и бродит потропинкам, поглядывая себе под ноги. Они ищут золотой дублон. Если им повезет идевушка или парень найдут подарок Лоретты, значит, в скором времени они обретутсвою любовь. Знаете, каждый надеется на это чудо, и говорят, оно иногдаслучается. Ведь, создавая Алгарви, боги подарили романтикам возможностьприкоснуться к мечте!

Боря готов был спорить на что угодно, убежденный, что Варячасами бродила по этой скале, и вовсе не из желания найти редкую монету. Еевлекла туда та самая мечта!..

Что же это получается? Выходит, он хотел убить мечту далеконе безразличного ему человека! Нет, этого он допустить не мог! Все, что угодно,только не это! И вдруг до него дошло! У мучившей его проблемы есть только однорешение. Боря вскочил на ноги. Ему захотелось действовать. Немедленно. Сейчас!Он натянул свитер, схватил бумажник.

– Мам! Я к Белому! – крикнул он уже на выходе.

– Надолго?

– Как сложится! Я позвоню!

Боря шел к Сергею наугад, не зная, застанет ли его дома. Онвполне мог уйти к Даше или отправиться еще куда-нибудь по делам. У него быломного приятелей – Неделя, Скрипач, фэны-спартачи. Борька же к своим друзьям могпричислить только Белого и Кольку Ежова. Но тот в этом году перешел в колледж.Видеться они стали реже, да и о Варьке Ежов толком ничего не знал, потому чтосам запутался в своих любовных делах. Два года встречался с Юлькой, старостой иотличницей, а теперь, говорят, у него новая девчонка объявилась. Из егоколледжа. Обычная история.

Борьке повезло: дверь открыл сам Белый. И по его домашнемувиду – клетчатая рубашка навыпуск, тапочки на босу ногу – стало понятно, что вближайшие полчаса он никуда не спешит.

– О, привет!

– Привет. Разговор есть.