Прости за любовь - Таня Винк Страница 17

– Конечно хватит. – Настя ловко собрала волосы в хвост и затянула резинкой. – Садитесь, я не кусаюсь.

– Как сказать…

– Да бросьте!

Дима сел рядом и пожалел, что ее волосы уже не треплет ветер.

– Вы сердитесь не меня?

– Нет, – он мотнул головой, – как можно сердиться, если человек говорит правду?

Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, засмеялись. Ее смех оказался звонким и переливчатым. Сердце Димы забилось как птица в клетке, и по телу прошла волнующая дрожь. Он наклонил голову, чтобы Настя не видела его лица. Наверняка на нем сейчас то самое выражение, которое папа называет дурацким.

– Ну, тогда давайте знакомиться по-настоящему, – сказала Настя и протянула руку. Было видно, что она с трудом сдерживает смех. – Анастасия Палий.

– Дмитрий Хованский.

И они снова засмеялись. А потом разом прекратили и посмотрели друг другу в глаза. Диме показалось, что он увидел там огоньки. А может, в глазах Насти всего лишь отражалось небо с луной и звездами?

На ее шее, на цепочке, висела подвеска с изображением белой розы на синей эмали.

– Какая красивая штучка!

– Это ростовская финифть тридцатых годов, мне ее подарил один очень хороший человек.

– Мужчина?

– Конечно, такие подарки делают только мужчины. – Настя хитро прищурилась.

– Вот и отлично… – сказал Дима, но ничего «отличного» он в этом не видел.

– А почему вы один? Где ваш друг?

– Пошел гулять. А вы почему одна?

– Мне нравится гулять одной.

– Так мне уйти? – спросил он, и в груди у него сжалось.

– Нет, что вы, оставайтесь!

– Спасибо. – У Димы отлегло от сердца.

– Не за что.

Они посмотрели друг на друга и снова прыснули.

– Во-о-от… – протянул Дима.

– Что вот?

– Вот хочу спросить…

– Давайте я первая.

– Давайте!

– Вы откуда?

– Из Харькова.

– Надо же! А я из Сум.

– Да мы соседи! – воскликнул Дима, делая вид, что услышал об этом впервые.

– А вы где работаете?

– В проектном институте.

– Наверное, вы хороший работник, раз сюда смогли приехать…

– Ну… да, – промычал Дима. – А вы кем работаете?

– Поварихой в детском саду.

– Такая худая – и повариха?! – Дима выпучил глаза. – Это неправильно!

– Почему?

– Потому что повариха должна быть большой и толстой, как мама моего одноклассника. Знаете, сколько она весит?

– Ну… сто килограммов?

– Сто сорок! Она как-то села в «Волгу», на переднее сиденье, так колесо спустило.

– Ну, не знаю, на меня пока никто не жаловался, ну, как на повариху.

– Наверное, вы хорошая повариха, раз сюда смогли приехать…

– Нет, сюда меня привел длинный язык.

– Что значит?

– Я начальству нагрубила.

– Ничего себе! И что ж такого вы сказали вашему начальству, что оно отправило вас в санаторий Совмина?

– Не начальству, а заведующему садиком. Неприятный такой тип… Он на собрании распинался, как о нас партия заботится, как холит и лелеет, в каких шикарных местах мы отдыхаем. Ну, я и не сдержалась.

– И?..

– Я сказала, что работаю три года, а мне не предложили путевку даже в пригород. А он спрашивает: «А вы ко мне обращались?» Нет, говорю, не обращалась и обращаться не буду, потому что это бесполезно. Все равно, говорю, не дадите. Он так возмутился! Кричал, что я не верю в советскую власть. И вот я здесь, в пляжный сезон…

– А ваши соседки по номеру тоже из-за длинных языков сюда попали?

– Нет, у Светы есть влиятельный друг, это он достал путевки для нее и для Ани. Света работает в райкоме комсомола, а Аня – в спортивном интернате. Мы здесь познакомились, в один день приехали. А вы были в Крыму? Света говорит, что в Крыму лучше, но я не знаю, я там еще не была.

– Крымское побережье совсем другое, но мне там не нравится, слишком много людей, целые толпы. Вот здесь мне понравилось. А вам?

– Конечно! Разве все это может не понравиться?

– Если честно, я не люблю санатории. Спишь по команде, встаешь по команде, ешь по команде.

– Так зачем вы сюда приехали?

– Тарас попросил, он не любит отдыхать один. Вот его родители и купили две путевки. Тарас любит комфорт, а я люблю отдыхать дикарем. Спать в палатке, ловить бычков… Раньше нас было много, человек десять, но сейчас у многих семьи.

– А у вас есть семья?

– Да, мама и папа.

– Это хорошо.

Она умолкла, глядя на жемчужно-черную воду. А потом снова заговорила. Дима слушал ее, отвечал на вопросы, что-то спрашивал, и ему было необыкновенно хорошо, а необыкновенность заключалась в том, что он чувствовал себя свободно и естественно, будто разговаривал со старым добрым другом, а со старыми друзьями не нужно подбирать слова, жесты, интонацию, с ними можно часами говорить обо всем на свете. Как ветер говорит с морем. Она была самой обыкновенной девушкой, но ему было так приятно сидеть рядом и слушать ее голос, смеяться, смотреть на живое лицо, тоненькую кисть, лежащую на камне, на острые коленки. Он удивлялся своим чувствам – Настя была не в его вкусе: бледная, худая, с немодными широкими бровями, но вот глаза… Большие серо-голубые, он заметил это еще днем, и очень глубокие, как озера… Нижняя губа чуть выпячивалась, отчего можно было подумать, что с ее лица не сходит слегка надменное выражение. Но на самом деле в ней не было ни капли надменности, она светилась какой-то детской радостью и добрым любопытством. А у него на душе скребло… Про семью соврал – про Лену не сказал… Нет, не соврал – Лена же еще не его семья.

– Настя, вы необыкновенная, – вырвалось у него.

Девушка опустила голову.

– Я что-то не то сказал?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Я приду к вам рисовать. Вы на каком этаже живете?

– На третьем.

– А на крышу поднимались?

– Еще не успел.

– Поднимитесь обязательно, оттуда такой вид! Особенно ранним утром, до завтрака.

– Вместе поднимемся.

– Ранним утром? – В ее глазах прыгали смешинки. – Вы что?! Солдафонка скажет, что я у вас ночевала! Меня сразу домой отправят.

– Нет, только не это! – воскликнул Дима.