Нежные языки пламени. Шезлонг - Алиса Клевер Страница 17

– Шура, мне было очень приятно с вами познакомиться. Могу я пригласить вас на ужин? – Андре продолжал излучать свое обаяние (такое обманчивое!), а Шура не могла нарадоваться на то, какого приличного молодого человека я отхватила. Я подумала, что, может быть, стоит показать ей ссадины и синяки на моем теле, но не стала. Пожала плечами. Такие вещи все узнают и так. Все тайное становится явным.

– Не стоит. Вы ведь, наверное, устали. Все-таки совершили перелет.

– Я не приму отказа, – галантно ответил Андре. Я молчала, думая, что будет, когда я снова поведу себя не так, как все от меня ожидают. Мне было смертельно тяжело даже представить себе, что сейчас в очередной раз меня будут рассматривать под увеличительным стеклом, а я буду корчиться, как червяк на крючке. Я устала, Шура была права. И перелет тут был ни при чем.

– Владимир Борисович, мне очень неудобно, но можно перенести ужин на завтра?

– Что? Почему? – удивленно спросил он, но я не заметила в его голосе какого-то особенного протеста. Он явно был погружен в свои раздумья, занят делами и поминутно проверял что-то у себя в планшете.

– Я просто хочу немножко прийти в себя.

– Так я и думал. Вам надо отдохнуть и все такое.

– А можно меня отвезут ко мне домой? – попросила я, и все трое мужчин повернулись ко мне. Шурочка тоже не оставила мой вопрос без внимания.

– В каком это смысле к тебе домой? – спросил он. Я пожала плечами. Пиджак Владимира Борисовича сильно пах сигаретным дымом, почему я только сейчас заметила это?

– В прямом. В Бибирево, – ответила я. Пауза была долгой. Кажется, Андре впервые осознал, что я прилетела не просто куда-то, где в больнице лежит моя мама или где живет его отец. Я прилетела домой.

– Не вопрос, отвезем куда скажете. Бибирево? Андре, а ты? Тоже в Бибирево? – хмыкнул Владимир Борисович и посмотрел на сына с иронией и даже каким-то злорадством.

– Да, конечно…

– Бибирево, – повторила я, улыбаясь, а Андре холодно кивнул и сощурился. О, я знала, что мне еще предстоит заплатить за это! За все мои своеволия и дерзости, которые я себе позволила.

«Роллс-Ройс» повернул на МКАД. И снова пробки, больше похожие на блошиные бега. Час с лишним Владимир Борисович ласково и без затруднений вытряхивал из меня всё мое прошлое, настоящее и будущее. Он общался со мной так деликатно и в то же время хитро, что я не могла противостоять его допросу, не могла уйти от ответа, не могла соврать. Я краснела, как рак, когда он говорил об Андре (об Андрюшке) и обо мне, и бледнела, когда он уточнял что-то о Сереже или моей маме. Да мне и нечего было скрывать, кроме того, о чем он все равно бы не спросил – о том, что оставалось за закрытыми дверьми, в тишине спальных комнат и номерах гостиниц.

– Так значит, он совсем пропал? Никаких следов? Неужели французская полиция так всё и оставила?

– Они сказали, что Сережа, возможно, просто уехал в Нормандию собирать урожай винограда! – сказала я.

– Какая глупость! Они просто не хотели его искать.

– Не хотели. Я никогда не думала, что человек может вот так взять и исчезнуть.

– А ведь это происходит очень часто, – тихо заметил отец Андре. Я кивнула.

– К сожалению, да. Я хочу поехать к Сережиным родителям – сразу, как только соберу его вещи.

– Это хорошо, это нужно сделать, – кивнул Владимир Борисович. – Только сначала выспитесь, ладно? У вас не очень здоровый вид.

– Ты, папа, просто мастер делать комплименты! – фыркнул Андре. – А у тебя дома что, много Сережиных вещей? – обратился он уже ко мне.

– Много, конечно, – пробормотала я. – Мы ведь прожили с ним два года, – добавила я, и Андре побледнел, словно увидел призрака. В его взгляде так и читалось: «Я знаю, ты делаешь это намеренно». В какой-то степени так оно и было. Я никак не могла отделаться от ощущения, что всё произошедшее неправильно, а сама я упускаю что-то важное, проходя мимо того, что стучится мне прямо в окно. Я не могла, не желала смиряться с тем, что Сережа просто испарился, как туман после теплого раннего утра. Я всегда буду жить с ощущением, будто он где-то существует. Что ж поделать, если это не нравится Андре!

Мы вышли из машины, смотрящейся совершенно нелепо рядом с типовой многоэтажкой. Шура отдала мне ключ и сказала, во сколько будет завтра в больнице. Мы договорились встретиться там в одиннадцать, к началу процедур. Когда машина уехала, Андре огляделся вокруг с интересом путешественника-первооткрывателя.

– Действительно, как похоже! – воскликнул он.

– На что? – спросила я, но тут же поняла, о чем речь. Да, действительно, французский район Фор-д’Обервилье и Бибирево – прямо-таки братья близнецы! Я рассмеялась.

– Ты идешь?

– Ну не оставаться же мне тут. Скажи, а этот район – гетто?

Я обернулась и посмотрела на Андре с нескрываемым изумлением. И весельем.

– Тебе страшно, да?

– Ну… нет. – Он говорил неубедительно.

– Вообще, к твоему сведению, гетто – термин, изначально применявшийся в отношении районов поселения евреев, которым за пределы их поселения выходить запрещалось законом.

– Ладно-ладно, перестань! – Андре поднял руки, как бы сдаваясь в плен. Я подхватила его под локоть, открыла дверь в подъезд – специфический запах застарелого мусора и влаги из подвала заставил нас обоих схватиться за носы.

– Значит, здесь ты живешь? – хмыкнул Андре, разглядывая надписи в лифте. Когда мы вошли в квартиру, я могла поклясться, что он пытался понять, где же тут дальнейший проход из предбанника в само помещение.

– Чего ты ищешь? – расхохоталась я, переступая через стопки листов с моими старыми переводами. – Это вся моя квартира. Целиком. Начинается тут, у двери, а кончается вот там у окна. Тебе не нужно было соглашаться на эту авантюру, вместо этого стоило бы поехать в Мариотт.

– Считаешь меня избалованным аристократом?

– Ты и есть избалованный аристократ.

– Нет-нет, это неправда. Я врач и твой жених и уж только потом избалованный аристократ. Если любить тебя означает проходить испытания, к примеру, провести ночь в этой коробке с мусором, то я готов.

– Коробка с мусором? Сейчас я свяжу и выпорю тебя, – притворно обиделась я.

– Ха, с таким предложением ко мне еще никто не обращался. Но посуди сама, у тебя тут даже телевизора нет.

– Как это нет? – возмутилась я и провела Андре в кухню. На холодильнике «жил» маленький старенький SONY – настолько древний, что имел даже отверстие для кассет. Я включила телевизор, надавив пальцем на кнопку. Куда подевался пульт от телика, я даже думать сейчас не хотела.

– Прости, ошибся, – ухмыльнулся Андре, оглядываясь по сторонам с большим интересом. Моя потерянная жизнь, о которой он вообще ничего не знал. Он рассматривал магниты на моем холодильнике, с недоумением всматривался в пустые полки кухонных шкафов. На одной совершенно неожиданно вместо еды или посуды обнаружилась стопка книг – я отложила туда те, которые поклялась прочитать, как только выдастся свободная минутка. Не выдалась.