Я пришла издалека - Анна Линн Страница 17

Мы опять шли извилистыми коридорами, но встречные уже не обращали на меня внимания и не проявляли нездорового любопытства. Внешне я слилась с аборигенами. Мы поднялись на башню по винтовой лестнице, и у дубовой двери миссис Скотт меня покинула.

Я вошла. Почему-то громко запели птицы. Я повернулась на звук и увидела огромную клетку, искусно вмонтированную в угол комнаты и занимавшую пространство от пола до потолка. Потолок был неопределенной высоты, но явно побольше, чем новостроечные два метра пятьдесят сантиметров. В клетке порхало не меньше сотни певчих птиц. Они чирикали, свиристели и заливались трелями, в глазах рябило от их мельтешения. Хозяина не было видно, и я решила осмотреться. По местным меркам комната была роскошной. Гобелены с вытканными на них сценами охоты, картины в стиле фламандской школы, мягкие кресла и полки с книгами. Свечи в тяжелых серебряных канделябрах освещали этот интерьер на удивление ровным светом, рождающим уют.

– Рад приветствовать вас, госпожа… Ормонд, если не ошибаюсь, – приятный глубокий голос прервал мою экскурсию. – Я Фергюс бан Кэмпбелл Маккензи, лэрд этого замка. Насколько я понимаю, мой брат Дугал подобрал вас где-то по пути?

– Если быть до конца откровенной, он меня похитил. – Я обернулась и с трудом сдержала удивленный возглас.

Передо мной стоял красивый настоящей мужской красотой человек лет сорока с небольшим. Правильные, четкие черты лица, острый взгляд, гордая осанка. Он был очень похож на Дугала. Несомненно, они были близкими родственниками. Но поистине скульптурно вылепленная голова и мощное тело спортсмена-многоборца покоились на тонких искривленных ногах, непропорционально коротких. Он должен был возвышаться надо мной сантиметров на десять-пятнадцать, но на деле едва доходил мне до плеча. Он выдержал тактичную паузу, чтобы дать мне время справиться со своими эмоциями. Должно быть, он привык к тому, как реагируют люди на его внешность. Привык, но вряд ли смирился, подумала я, вглядываясь в его лицо, в котором можно было прочитать и непреклонную жестокость, и хитрость, и страдание.

– Я знаю, что мой брат порой вспыльчив и принимает скоропалительные решения, – сказал Маккензи, предлагая мне сесть.

– О да! Он не оставил мне ни секунды на объяснения. И единственное, чего я хочу, – это вернуться туда, откуда меня похитили. Как можно скорее.

– Разумеется, это естественное желание, – Фергюс не скрывал смеха. Конечно, ему ведь рассказали, в каком виде нашел меня Руперт, и передали услышанный им дружеский разговор с Рэндаллом. – Итак, Джулия Ормонд – ваше настоящее имя?

– Э-э… Ну в смысле… я имею в виду, да! – наконец выговорила я. Не стоило, пожалуй, сообщать ему, что меня зовут Юлия Ратникова. Это не совсем английское имя. Пусть Джулия Ормонд останется моим творческим псевдонимом. Фергюс смотрел на меня настороженно.

– Видите ли, – пояснила я, грустно вздыхая, – Ормонд – это моя девичья фамилия. Меня выдали замуж против моей воли, и теперь, когда мой супруг скончался, мне тяжело называться его именем, это всякий раз причиняет мне боль. Я хочу вернуться к моим французским родственникам и забыть все несчастья, которые выпали на мою долю.

Кажется, мое объяснение прозвучало более или менее убедительно.

– Хорошо, – махнул рукой Фергюс. – Как бы вас ни звали, объясните, что вы делали в глухом лесу в стороне от дороги на Инвернесс? По-видимому, вы хотели сесть в Инвернессе на корабль?

– Да, именно так, – поспешно согласилась я. Пришло время рассказать убедительную легенду, снабдив ее деталями, которые они при желании могли бы проверить. – Я путешествовала в сопровождении слуги, направляясь после смерти мужа к дальним родственникам во Франции. Внезапно нас атаковали какие-то люди, я даже не успела заметить, кто это был. Скорее всего, это были горцы. Моя лошадь понесла, и я оказалась далеко от дороги, потеряв весь багаж и убитого слугу. Я упала с лошади и очнулась в глухом лесу. Там мне и повстречался капитан Рэндалл. Он не проявил ни капли любезности и вел себя непристойно.

По-моему, получилась неплохая история в духе приключенческого романа. Меня немного мучила совесть, когда я называлась вдовой, но выбора не было. Иначе они стали бы искать моего мужа, чтобы вернуть меня ему. К тому же я вовремя вспомнила, что в консервативном обществе, в которое я попала, вдова пользуется большей свободой и уважением, чем незамужняя девушка, а уж о разводе они и вовсе не слыхали. Дальше я подробно рассказала ему о разговоре с Рэндаллом, о том, как я наткнулась на Руперта, о стычке с англичанами и о ранении Джейми. Должно быть, ему обо всем уже доложили, но ничего. Пусть послушает еще раз и убедится в моем простодушии и искренности. Выслушав меня с вежливым вниманием, Фергюс сказал:

– Ну что ж, госпожа Ормонд. Все это вполне возможно. Я сочувствую вашим несчастьям. – То есть как – возможно? Вы мне не верите?

– При всем том, что я слышал о капитане Рэндалле, мне трудно поверить, что он имеет обыкновение насиловать одиноких путешественниц, нуждающихся в помощи.

– Вот как! Смею вас уверить, он способен на это. И на многое другое.

– Капитан действительно пользуется плохой репутацией. Но я слишком долго возглавляю клан, чтобы верить во все сказки, которые мне рассказывают ежедневно.

– Тогда, черт вас побери, кто я, как вы думаете? – Я была возмущена.

Он моргнул от такого напора, но ответил спокойно:

– Это предстоит выяснить. Пока что вы желанный гость в моем замке. Вы можете пользоваться моим гостеприимством до тех пор, пока не найдутся ваши английские родственники или друзья. – Я сделала протестующий жест. – У меня есть родственники во Франции. Я пошлю туда письмо с просьбой сообщить о вас вашим родным. И я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы доставить вас к ним без промедления. В какую область Франции вы направлялись?

Я замялась, вспоминая, какие во Франции ecть области, желательно расположенные в глубине страны, подальше от Англии. Вспомнила только Гасконь, памятную по «Трем мушкетерам». К счастью, в этот момент за дверью послышался шорох. Фергюс с видимым трудом поднялся и направился к двери.

– Принесли эль и закуски, я отлучусь на минуту.

Он вышел из комнаты. Я бросилась к письменному столу, где лежали несколько раскрытых книг. Изданы в период с тысяча семьсот двадцать первого по тысяча семьсот сорок второй год, но на трухлявые антикварные нисколько не похожи. Неоконченное письмо. Свежие чернила, странный скачущий почерк человека, который не привык держать в руках перо, и дата: двадцатое апреля тысяча семьсот сорок третьего года.

Фергюс, вернувшийся с подносом, застал меня сидящей у окна, аккуратненько сложив руки на коленях. Ноги отказывались держать меня. Гипотеза, пусть самая изящная, остается гипотезой до тех пор, пока не подтверждена экспериментально. Тогда она становится теорией. Гипотеза о том, что меня угораздило по пути из Эдинбурга в Инвернесс заскочить в восемнадцатый век, только что с блеском подтвердилась.

Итак, тысяча семьсот сорок третий год. Шотландия борется с англичанами и поддерживает Стюартов, свергнутых с английского престола. Правит Ганноверская династия. Принц Карл Эдуард Стюарт, правнук казненного короля Карла, претендент на английскую корону, ищет поддержки во Франции и в Италии. А мой любимый Роберт Бернс еще даже не родился. А что у нас в России делалось – то есть делается – в это время? Закончилась эпоха дворцовых переворотов. Два года назад гвардейцы возвели на престол дочь Петра – Елизавету. Всего сорок лет прошло с начала строительства новой столицы – Петербурга. Еще не построены Зимний дворец и Казанский собор, не говоря уже о моем доме на Петроградской. Михаил Ломоносов еще не написал свою «Риторику», он недавно вернулся из Германии и работает в Петербурге. В Россию за удачей едут и едут иностранцы. Немцы, французы. Они открывают булочные, строят дворцы, муштруют солдат, работают в Академии наук. А некоторые становятся гувернерами, как предстоит Джону Рэндаллу.