Командировка в Шотландию - Марианна Лесли Страница 17

Виктории показалось, что сердце остановилось. Во рту пересохло, ноги и руки моментально стали ватными.

– О нет, только не это! – простонала она.

Это явно был не какой-то неодушевленный предмет, а что-то живое, точнее кто-то. Она поняла это инстинктивно. Кто-то живой, из плоти и крови. Во внезапно надвинувшейся на нее зловещей тишине Виктория уронила голову на руль, желудок свело судорогой, и ей с трудом удалось подавить подступающую тошноту. Кто бы это ни был, она, судя по всему, совершила убийство.

На подгибающихся ногах Виктория вылезла из машины и заставила себя пойти посмотреть, кого она сбила. Обезумевшим взглядом она обшаривала туман. От страшных предчувствий в голове все смешалось.

Наконец, разглядев, кого сбила, Виктория невольно вскрикнула, отчасти от облегчения, отчасти от отчаяния и жгучего чувства сожаления. Она опустилась на колени и стала осторожно ощупывать лежащего.

Нет, она сбила не человека. Но от вида изящного, грациозного тела, лежащего на дороге, сердце у нее защемило от боли. Благородный олень. Прекраснейшее из животных. Она сбила оленя.

Все напряжение последних двух часов прорвалось лавиной горьких слез, хлынувших из глаз. Убить такое создание! Это явилось для Виктории последней каплей. Какой ужас! Какой позор! Ненавидя и проклиная себя, она коснулась пальцами теплого, замшевого на ощупь уха, и слезы бессилия лились и лились по ее щекам.

– Прости меня, прости. Мне так жаль, – шептала она.

В конце концов слезы иссякли, оставив в душе черную пустоту. Что толку теперь от ее слез и сожалений. Бедное создание погибло. Она лишила его жизни.

– Черт возьми, мисс Стоун! Что вы там делаете? – прогремел совсем рядом знакомый голос, а через секунду прямо перед ней из тумана возник и сам Роберт Шеридан.

Огромное облегчение и радость от его появления тут же затмило чувство стыда перед ним за содеянное.

Он возвышался над ней, разглядывая несчастное, залитое слезами лицо. Заметив неподвижное тело оленя на дороге, Роберт выругался сквозь стиснутые зубы и присел рядом на корточки.

– Дайте мне посмотреть. – Он склонился над животным, уверенной рукой провел по боку и чуть надавил на грудь, потом без всякого выражения взглянул на Викторию. – Сердце бьется. Он жив.

И словно в подтверждение этих слов олень дернулся, открыл темный влажный глаз и посмотрел на Роберта. В тот же миг ледяной панцирь, прочно сковавший сердце Виктории, растаял, смытый теплой волной облегчения.

– О слава богу! – выдохнула она дрожащим от счастья голосом. – Я не убила его! Он жив! Как полагаете, с ним ничего страшного?

А Роберт между тем уже помогал оленю подняться, потом быстро и ловко проверил конечности и грудную клетку на предмет переломов или сильных ушибов.

– Вероятно, вы просто сильно толкнули его, – констатировал он, искоса взглянув на Викторию. – В таком тумане вы не могли ехать быстро.

– Что вы! Я плелась как черепаха, – отозвалась она. – Олень выскочил прямо на машину, да так неожиданно, что я не успела затормозить.

– Видимо, он тоже, как и вы, заблудился. – Бросив на нее осуждающий взгляд, Роберт с удивительной для такого крупного мужчины нежностью подвел оленя к краю дороги и там отпустил. Олень немного помедлил, огляделся по сторонам и понесся прочь, в тот же миг скрывшись в густом тумане.

Мужчина и женщина молча смотрели вслед оленю.

– Теперь с ним все будет хорошо, – произнес Роберт с теплотой в голосе. – Он вернется в свое стадо.

Однако, когда ее спаситель повернулся к ней, на лице его не осталось и следа того тепла, которое только что так явственно прозвучало.

– Итак, – жестко бросил он, сурово и осуждающе глядя на нее, – может быть, вы объясните мне хотя бы в награду за то, что я примчался сюда ради вашего спасения, какой дьявол в вас вселился?! Какого рожна вы не послушались меня, когда я советовал вам далеко не уезжать?! Вы что, считаете себя умнее всех?! – гремел он. – И какого черта не позвонили?! Что за глупая самонадеянность?!

Он был ужасно зол, прямо в бешенстве и, безусловно, имел на это право, но Виктория не привыкла, чтобы на нее так кричали. В ней взыграл дух противоречия.

– Ну, во-первых, я пыталась позвонить вам, но телефон не работает, видимо из-за тумана. А во-вторых, я, конечно, крайне благодарна вам за то, что пришли мне на выручку, но в конце концов я бы справилась и сама рано или поздно.

– Глупая женщина! – процедил он сквозь стиснутые зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не обрушить на нее всю силу своего гнева. – Да вы же запросто могли свалиться в овраг или врезаться в дерево. А если даже и нет, то неизвестно, сколько бы вы тут проторчали. Такие туманы могут длиться по нескольку дней.

Он был прав. Виктория внутренне поежилась. Такая перспектива, безусловно, не прельщала ее.

– А сейчас быстро садитесь в мою машину, я отвезу вас, – прорычал он, довольно грубо схватил за руку и без всяких церемоний потащил к своему «лендроверу».

– Что вы делаете?! – возмутилась она и попыталась вырвать руку, но не тут-то было. Его пальцы держали ее как тиски. – Вы делаете мне больно! Я и сама прекрасно могу идти! Отпустите сейчас же! – закричала Виктория, возмущенная до глубины души таким бесцеремонным обращением. Что он, в конце концов, себе позволяет?

– Чтобы вы выкинули какую-нибудь очередную дурость? Ну уж нет, – язвительно бросил он, но хватку немного ослабил. Открыв дверцу пассажирского сиденья, втолкнул ее в машину.

Виктория неуклюже плюхнулась на кожаное сиденье, кипя от негодования.

– Но я вполне могу ехать вслед за вами на своей машине, – возразила она.

– Ага, сейчас, – нетерпеливо фыркнул он. – Если вы думаете, что я горю желанием поиграть с вами в прятки в тумане, то глубоко заблуждаетесь. Может, ваш приятель биржевой маклер и любит такого рода забавы, я – нет.

– Но…

– А сейчас захлопните свой хорошенький ротик и не спорьте, а делайте, что вам говорят. На сегодня вы уже достаточно посвоевольничали, – прорычал он, и не успела она ничего возразить, как он стащил с себя свою кожаную куртку и накинул ей на плечи. – Наденьте, – резко приказал он, – а то совсем замерзнете.

Раздражение от его резкости уступило место благодарности. Даже будучи ужасно зол на нее, он проявлял заботу и внимание. Она безмолвно подчинилась и укуталась в куртку Роберта, которая была ей безнадежно велика, но еще хранила тепло хозяина и имела запах дорогой кожи, смешанный с едва уловимым терпким ароматом одеколона.

Роберт пошел к машине, чтобы забрать оттуда ее вещи, а Виктория сидела, укутанная в куртку, и чувствовала, как ее тепло перетекает в нее, согревает и успокаивает.

Когда он вернулся и забрался в машину, бросив на заднее сиденье ее сумочку, фотокамеру и корзинку для пикника, она спросила: