Артистка - Юлия Монакова Страница 17

– Ты удивительная, – отстранившись и перебирая влажные пряди её волос, прошептал он ей. Вика хотела ответить, но почувствовала, как что-то щекочет её бедро. Она подумала, что в купальник попал мелкий камешек, и слегка лягнула ногой, чтобы его стряхнуть. Однако щекотание не прошло. Она опустила голову, чтобы взять камешек в руки и выбросить, и…

…заорала на всю Ялту!

Посмотреть, что с ней случилось, примчалась половина пляжа. А Вика продолжала кричать, срывая голос и с отвращением указывая пальцем на то, что только что с себя стряхнула. Это оказался маленький крабик – совсем крошечный, не более трёх сантиметров в диаметре.

– Что ж ты так вопишь-то, он совсем безобидный! – Данила, смеясь, поднял крабика с гальки и попытался ей продемонстрировать, но она в ужасе отворачивалась и требовала убрать чудище с глаз долой. Все наблюдающие уже ржали в голос, но Вике было наплевать.

– Ну всё, всё, я его отпустил, – заверил Данила и крепко прижал её к себе, чтобы она успокоилась. – Всё хорошо, больше он к тебе не пристанет, обещаю!

Вика постепенно успокаивалась, но всё ещё продолжала дрожать крупной дрожью – не от холода, а от страха.

– Почему ты меня не предупредил, что у вас тут водится… такое? – стуча зубами, выговорила она.

– А я-то думал, что ты – храбрейшая из храбрейших и тебе всё нипочём, – беззлобно поддел её Данила. Заметив, что зеваки не расходятся, он жестом показал им, что всё в порядке: – Концерт окончен, спасибо за внимание, дорогие телезрители.

Все, посмеиваясь, стали разбредаться в разные стороны. Между тем солнце окончательно скрылось, и на берег опустилась густая южная ночь.

– Пойдём домой? – предложил ей Данила.

Вика лишь молча кивнула и натянула на всё ещё мокрое тело свой сарафанчик.

– Ты считаешь меня истеричкой? – осторожно спросила она по дороге, после недолгого молчания.

Данила удивлённо воззрился на неё:

– Что ты, малыш, конечно же, нет! Я считаю тебя очень открытой и непосредственной… и эта непосредственность сводит меня с ума.

Вика недоверчиво хмыкнула, но Данила продолжал:

– Ты помнишь, как я впервые тебя увидел? Ты тогда разговаривала по мобильнику и буквально на моих глазах – вернее, на моих ушах – послала в задницу своё начальство. Я пришёл от этого в дикий восторг. Твоя решительность, твоя естественность, твоя отвага, если хочешь знать, – всё это произвело на меня незабываемое впечатление. Я тогда ещё, помнится, подумал: вот повезло кому-то с девушкой… А оказалось, что повезло мне. – Он притянул её к себе, и дальше они зашагали в обнимку. Вика вновь повеселела, и ей больше не было стыдно за свой конфуз. В конце концов, она же не виновата, что ни разу в жизни не видела крабов и потому так испугалась.

Ужинать и пить чай (между прочим, из настоящего самовара!) договорились прямо на веранде – там было уютнее. Пока Данила с дедушкой что-то бурно обсуждали на кухне (кажется, какое варенье лучше подать к свежему деревенскому творогу – клубничное или абрикосовое), Вика решила пройтись по вечернему саду, подышать его ароматами. В воздухе одуряюще пахло цветами, зеленью и яблоками. Она осторожно брела по вытоптанной тропинке, стараясь не задеть ни одного кустика, ни одного цветочка, ни одной грядки. Оглушительно трещали сверчки, и от этого было очень тепло на сердце. А где-то вдали – еле-еле, но всё-таки отчётливо – был слышен шум моря.

«Самый счастливый день в моей жизни», – подумала Вика, закрывая глаза. И, словно в продолжение её мыслей, рядом вдруг зазвучал прелестный женский голос. Это была украинская песня, нежная и грустная.

– Я пиду в далэки гори, на широкы полоныны —

И попрошу витру зворив, абы вин нэ спав до дныны…

Неизвестная певица коротко вздохнула и продолжила с болью и надрывом:

– Щоб летив на вильних крылах на кичери и в дибровы —

И дизнавсь, дэ моя мила – кари очи, чорни бровы…

Неосторожно кашлянув, Вика выдала своё присутствие. Песня моментально прервалась, раздался встревоженный голос:

– Кто здесь?

– Извините, – пробормотала Вика сконфуженно, вплотную приближаясь к забору, поскольку звук доносился именно оттуда. – Я просто заслушалась… вы так чудесно пели.

В саду было совсем темно, и только освещённые окна дома позволяли хоть как-то разглядеть силуэт стройной фигуры по ту сторону изгороди.

– А-а-а, так вы, стало быть, и есть новая Данина пассия, – отозвалась фигура насмешливо. Судя по голосу, она была очень молода, но держалась дерзко и уверенно.

– А вы, должно быть, и есть дочка тёти Ксаны – Галинка? – откликнулась Вика в тон, стараясь не обращать внимания на «новую пассию». – Очень приятно познакомиться.

– А что, Даня обо мне говорил? – моментально растеряв напускную браваду, переспросила девушка, и голос её дрогнул.

«Бедняжка… – подумала Вика с состраданием. – Ты и в самом деле по уши влюблена в него».

– Сказал, что знает вас с детства… – нейтральным тоном отозвалась Вика.

Галинка тут же взвилась:

– Вот именно! Мы сто лет с ним знакомы! А вы… вы все, как бабочки-однодневки… летите на яркий огонь, а потом исчезаете. Да ни одна из вас не знает Даню так, как знаю его я!

– Галынко! – раздался голос тёти Ксаны из глубины соседского сада. – Де ты, сердэнько моэ?

Девушка тут же сникла.

– Видчепыся вид нёго, – тихо сказала она Вике, вдруг переходя на украинский, но это звучало не как приказ, а как просьба – беспомощно и жалко. Вика усмехнулась.

– А це нэ твоя справа, – жёстко ответила она. И даже в темноте разглядела, как потрясённо уставилась на неё Галинка.

После чего, отвернувшись, Вика решительно зашагала обратно к дому.

Разглядеть Галинку при дневном свете удалось на следующее утро. Девица сама явилась в дом: по-хозяйски распахнула калитку, когда Данила, Вика и дедушка завтракали всё на той же веранде, и зашагала к ним, весело улыбаясь.

– Доброе утро! – поприветствовала она всех разом, стараясь не встречаться глазами с Викой. – И приятного аппетита.

– Привет, соседка! – обрадовался Данила. – Садись, позавтракай с нами – дедуля сегодня в ударе, приготовил свой фирменный курник!

– Да уж, запахи из вашей кухни с утра разносились просто одуряющие, – засмеялась она, – даже до нас долетели… Но спасибо, я не за этим пришла. Наоборот – сама с гостинцем. Мама тебе варенья прислала, Дань. Её коронное – персиковое, ты же знаешь.

– Да-да, она вчера всё соблазняла меня свежим вареньицем, – смеясь, подтвердил Данила и, повернувшись к Вике, объяснил: – Это дочь тёти Ксаны – помнишь, мы вчера её встретили по пути на море?

– Я уже поняла, – коротко отозвалась Вика.

Галинка оказалась удивительной красавицей. Рослая (куда там коротышке Вике, метр пятьдесят пять!), смуглая, фигуристая, черноглазая и при этом светловолосая – фантастическое сочетание. Вика поймала себя на том, что откровенно любуется Галинкой – ну, чисто Мисс Крым!