Верю, надеюсь, люблю... - Дарси Блейк Страница 17

— Мисс Стейси, я думаю, мы завтра дадим вам первый урок верховой езды. Как вы к этому отнесетесь?

О, Господи, нет, сказала себе Лу. Опозориться у него на глазах! Никогда!

Вслух она ответила дрожащим голосом:

— Вы очень добры, но я, право, не думаю, чтобы из меня вышла наездница. Но я все равно вам благодарна.

— Это не из доброты, а из необходимости, — твердо поправил ее он. — Никогда нельзя быть уверенным, что вам не пригодится это умение. Все, кто живет в таких изолированных местах, как наше, должны уметь управляться с лошадью.

Неожиданно в разговор вмешалась Марни, поддержав его.

— Конечно, это так, Лу, — сказала она ободряющим тоном. — Ты полюбишь верховую езду, как только почувствуешь себя уверенно. Так со всеми бывает. И ты только подумай, Лу, ты сможешь помогать мужчинам собирать скот и тому подобное, и не будешь вечно привязана к дому.

Ох, Марни, предательница! Лу бросила на нее разгневанный взгляд, который, к счастью, потерялся в темноте, а Марни продолжала:

— Я помню, когда сама училась, а я-то была постарше, чем ты! И меня учил Джим, а он терпением не отличается. И как раз тогда, когда я уже легкой рысью возвращалась в безопасное прибежище загона, ветер пронес кусок бумаги прямо перед лошадью, и в следующую секунду…

— Да, Марни, никто из нас этого не забудет, — поспешно прервал ее Стив с той мягко-насмешливой снисходительностью, которую приберегал исключительно для своей старой нянюшки. — Не надо досказывать эту историю, а то ты окончательно отобьешь у мисс Стейси всякое желание учиться. В какое время вам будет удобнее? — настойчиво спросил он у Лу.

— В любое время, Стив, — опять вмешалась Марни. — У меня на завтра для Лу нет особых поручений до самого вечера.

— Мисс Стейси? Скажем, около четырех? К этому времени уже становится прохладнее.

— Да, хорошо. В четыре часа, — слабо согласилась Лу, нервно сплетая руки. — Но только я не думаю… я хочу сказать…

Но все ее надежды на спасение в последнюю минуту были разбиты, когда он подтвердил:

— Хорошо, значит, в четыре.

Его тон был таким сурово-уверенным, что она поняла: спорить бесполезно.

Ох, какой же он властный, невозможный варвар, гневно подумала она, глядя, как он не спеша подходит к лестнице, выбивает трубку о ботинок и, пожелав всем доброй ночи, исчезает в доме.

Ее страхи отнюдь не уменьшились на следующий день к четырем часам, когда, одевшись в свою единственную пару брюк цвета хаки и накрахмаленную серую рубашку, она увидела громадного гнедого мерина, опустившего свою взнузданную голову у ограды загона для скота. Одну заднюю ногу он лениво подтянул под себя, чтобы она отдохнула, ленивые глаза его почти не моргали на ярком солнце.

— Он ужасно высокий, — сказала она вслух.

— Шестнадцать ладоней, — спокойно подтвердил Стив, взяв ее под локоть и подводя поближе. — Зовут его Джинго. Не волнуйтесь, он абсолютно надежен, и вы с него не упадете.

У Стивена нет оснований для такого оптимизма, едко подумала Лу. Откуда ему знать, кто упадет, а кто нет? Она резко повернулась и успела заметить искры в его глазах.

Ах, так он подтрунивает над ней, вот как? Ну, хорошо же, она покажет ему, из какого теста сделана — и она не намерена быть посмешищем в глазах окружающих!

Вызывающе сверкнув глазами, она решительно осведомилась:

— Ну, и чего же мы ждем?

Он взглянул на худенькую стройную фигурку, стоящую перед ним с гордо поднятой головой. Невольная улыбка осветила его строгое лицо, белоснежные зубы блеснули, и он ответил:

— О’кей, мисс Стейси. Приступим!

При мысли о длительном контакте с ним Лу пронизала сладкая дрожь. Каким-то образом ей удалось заставить себя не обращать внимания на волнение, пробежавшее по ее телу, когда он взял ее пальцы в свои и загнул их на уздечке. Ей удалось сосредоточить свои мысли на его инструкциях, а не умчаться в волнующий мир фантазий, рожденных его прикосновением. Лу пыталась вслушиваться в его слова: он объяснял ей, как надо держать уздечку, когда садишься на лошадь.

— Так, встаньте поближе к его шее, повернитесь лицом к хвосту и поставьте ногу в стремя. Теперь поднимаясь вверх, развернитесь на сто восемьдесят градусов, и окажетесь прямо в седле. Я вам помогу. Понятно? Ну-ка!

Лу послушно подпрыгнула, повернулась, как ей было велено, и неловко плюхнулась в седло. Она потеряла поводья и чуть не свалилась с другой стороны лошади.

— Хорошо! — терпеливо похвалил ее он. — А теперь попробуйте еще разок.

К тому времени, когда она повторила эту операцию раз десять, она уже приземлялась точно там, где надо, автоматически просовывала ногу во второе стремя и без труда удерживала поводья в руках. Ура! Она может ездить верхом!

— Спасибо, — застенчиво сказала она, готовясь спешиться. — Оказывается, это не так уж и страшно.

— Оставайтесь в седле и ждите меня.

Открыв рот, Лу увидела, что он прошел в соседний загон, перекинул поводья через голову своей лошади, и с грациозной легкостью вскочил в седло. Его лошадь, шарахаясь и взбрыкивая, приблизилась к тому месту, где ждала Лу. Он наклонился и прикрепил белый плетеный повод к уздечке Джинго, а потом распустил его на большую длину, чтобы открыть ворота загона.

— А теперь, — сказал он, — мы перейдем к настоящей езде.

Лу похолодела от страха, несмотря на то, что солнце опалило жаром загон, где Джинго, до той поры стоявший спокойно, начал направлять свою долговязую тушу вперед, к воротам, куда тянул его напрягшийся белый повод.

То, что случилось потом, было кошмаром. Несколько раз Лу готова была умолять Стивена, чтобы он отпустил ее — но она вспоминала его презрительную усмешку, и гордость брала верх. Она упрямо стискивала зубы и тряслась в рыси, подскакивала и раскачивалась в легком галопе, отчаянно хватаясь за луку седла. Ее онемевшие пальцы уже давно отпустили поводья. Снова и снова он останавливался, брал поводья и терпеливо сгибал ее пальцы вокруг них.

— Ну как? Все в порядке?

— Конечно!

Неужели этот хладнокровный, презрительный голос действительно принадлежал Луизе О’Доннел Стейси? Неужели она действительно это сказала? Видимо, да, ужаснувшись, поняла она, так как ее лошадь снова рванулась вперед, повинуясь этому повелительному поводу.

— Теперь мы опять пойдем на рыси. Не забывайте приподниматься в стременах, почувствуйте ритм лошади под собой.

— Не-сдам-ся, не-сдам-ся, — отчаянно бормотала она в такт тому, как с размаху шлепалась о седло. Ритм? Ох-х! Не-сдамся!

Солнце уже опускалось на западе во всем своем багряном великолепии, когда он сказал:

— Теперь мы шагом вернемся в загон. С Джинго достаточно. Вообще, пора дать коням немного охладиться, прежде чем поить, когда они такие взмыленные.