Красота в наследство - Ольга Сенько Страница 17

Надо сказать, что Ирина осуществила свой план не сразу. Надо было уловить удобный момент как для себя, чтобы не забеременеть, так и для другой стороны. Все не так просто.

Была середина второго курса. Сессия еще не началась. Общежитие гудело каждый вечер. Если кто-то думает, что в сердце Родины, в самом главном и престижном вузе страны, грызет гранит науки с исключительно благими целями цвет советской молодежи, то это, бесспорно, так. Но не всегда. Максим, Толик и Колька были питомцами рабфака, прошли армию, а кто ее прошел, тому уже ничего не страшно. Даже институт. Учились с трудом, все-таки подбирая хвосты, чтобы не быть изгнанными. Нагловаты, туповаты, нахраписты. Своего в жизни не упустят. Не упускали и баб. Обсуждали потом своих подружек, смачным матом пересыпая подробности. Хотя, по сути, были не злы, общительны и просто жизнелюбивы. Последнее качество, наверное, было приобретено в армии. Как же не любить такую жизнь, если тебе недавно наглядно продемонстрировали ее изнанку? Вся троица еще с рабфака поселилась вместе. Они и внешне были похожи друг на друга, как братья, — не слишком чистоплотны, да и рожи интеллектом не изуродованы. Кстати, именно из таких ребят и проклевывались потом ретивые руководители производства, видные хозяйственники, секретари райкомов и обкомов и бойцы невидимого фронта. А сейчас на курсе их недолюбливали, москвичи брезгливо сторонились, а приезжие иногородние дети интеллигентных родителей, проживавшие в общежитии, также не стремились к общению. Хотя случались иногда и совместные пьянки.

Короче, большей гадости, чем эти три рожи, Ирина для себя в окружающем ее мире не обнаружила, поэтому и решила здесь остановиться.

В один из вечеров, постучав и услышав в ответ матюки, она открыла дверь к ним в комнату в общежитии. В нос ударил запах какой-то кислятины и нестираных носков. Вдобавок было накурено. «Ну и букет, вырвать может», — подумала Ирина и начала играть свою роль. Надо сказать, что даже эти орлы струхнули, поняв, что от них требуется, в выражениях Ирина не стеснялась, оглушив их для начала довольно редкими матерными выражениями, причем выражалась непринужденно, как будто это была ее родная речь. А чтобы снять испуг и напряжение, поставила на стол бутылку коньяка, мол, у меня сегодня праздник, хочу расслабиться и познакомиться поближе. К счастью, они и так задумчивостью не страдали, а в таких случаях думать у мужчин совсем не принято. Неожиданное счастье привалило, да еще и коньяк, а пили они его нечасто. За первой бутылкой Ирина извлекла и вторую, потребовав закрыть дверь и соблюдать тишину, чтобы никто не вломился. Выпила и сама немного, чтобы их не отпугивать, и так косились сначала опасливо, подозревая провокацию. Потом успокоились и расслабились. А потом начали осуществлять план Ирины, нализавшись уже изрядно к тому времени. Какой это наш человек может вытворять такое на трезвую голову? Да еще с кем? Это же сдуреть можно. Рассказать — не поверят. Ирина участвовала во всем активно, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям, сказав им только одно: пусть делают с ней, что хотят. Желание взаимно. Они старались как могли. Были сильны и молоды. И по очереди, и по двое, потом опять по очереди, потом все вместе. Распалились, рожи красные, тупые, пьяные, в глазах похоть плещется — как раз то, что надо. Ирина не зря сюда пришла, не зря сидела в библиотеке. Ей удалось обмануть свой организм, прищучить наконец вывернутую наизнанку сексуальность. Все происходило с точностью до наоборот. Сначала ничего, потом пошло по нарастающей, пошло, не останавливаясь, она стонала, хрипела, потом билась в конвульсиях, оргазм сотрясал ее существо до последней клетки. После передышки все повторилось снова. А на них она старалась не смотреть.

К утру компания обессилела. Волшебная ночь закончилась. Ирина пришла в себя, оглядев троицу уже спокойно. Чувство омерзения не исчезло. Все правильно. Так и должно быть. Опыт удался, и она, одевшись, закрыла за собой дверь, оставив изумленных рабфаковцев в состоянии шока. Доехала домой на машине и легла спать. Воскресенье, можно отоспаться.

В общаге, кроме них, ее никто не видел. А они, очухавшись к вечеру после пьянки и блуда, хотя две бутылки на троих не доза, подумали каждый по отдельности, что видели удивительный, сказочный сон. Потом вспоминали вместе, обсуждали подробности и довольно ржали.

Недоумевали, конечно: и что это на нее нашло? Они об этом и не мечтали. С некоторой неловкостью в душе ждали понедельника и дружно явились на первую лекцию, вылавливая глазами Ирину. Им было любопытно, как она будет теперь себя вести. Она же вела себя так же, как и раньше. Особенно на них не смотрела, но и глаза не прятала. Скользила равнодушным взглядом, как по столу. А когда Толик сунулся к ней что-то спрашивать с развязным видом, то наткнулся на такой взгляд, от которого даже его наглая рабфаковская натура пришла в замешательство, и он счел за благо ретироваться. Конечно, были потом и попытки придать огласке ночное происшествие, показывали даже в общежитии бутылки из-под коньяка, но поскольку других доказательств Ирининого демарша не было, то им никто не поверил, решив, что три дурака допились до ручки. А они после этого ее зауважали. Силу почувствовали.