Мужеедка - Джиджи Леванджи Грэйзер Страница 17

— Ты еврейка?

— Время от времени.

— А у меня мать еврейка.

— Я просто ужас до чего еврейка, — опомнилась Кларисса. — Аарон, мы можем начать с чистого листа? — Она ухватила его за локоть. — Давай сделаем вид, что не было никакого Шона, никакого… прошлого.

— Никакого прошлого? — повторил Аарон. — Насколько я могу судить, ты вся — сплошное прошлое.

— Посмотри на меня, — велела Кларисса. — Посмотри мне в глаза.

— Смотрю. — Он прищурился. — У тебя сумасшедшие глаза.

— У моей матери сумасшедшие глаза.

— Яблочко от яблоньки, — сказал Аарон. — И какая она, твоя мать?

— Она умерла. — Кларисса попыталась скрестить пальцы ног — нелегкая задача, в босоножках-то от Гуччи. Ступню свело судорогой. Ее сдавленный стон Аарон списал за счет разбитого сердца.

— Боже, мне очень жаль.

— Прошло уже двадцать лет, — сказала Кларисса.

— Ты была совсем крошкой!

— За новое начало. — Кларисса подняла бокал.

— Новое начало. Почему все так говорят? Разве нельзя сказать просто «начало»?

— Аарон.

— А?

— Чокнись со мной, или испытаешь на себе гнев Клариссы.

Аарон повиновался. Слишком усердно — он был уже навеселе. Густая розовая струйка «Рэз-Оргэза» потекла по руке Клариссы, впитываясь в кашемир от «Лоро Пьяна». Скверно: теперь за свитер придется платить.

Но Кларисса лишь улыбнулась неловкости Аарона. Все, что случается, к лучшему.

Они смотрели друг другу в глаза (ее глаза — сумасшедшие, его — с прищуром), и Кларисса перебирала в уме достоинства Аарона, как пианист пробегает пальцами по клавишам «Стейнвея». Волнистые волосы (слегка редеющие на макушке? разве что самую малость), мужественная нижняя челюсть, широкие плечи, довольно крепкий живот, отменный зад, порядочный рост, хромота. Неизвестно пока, насколько длинные у него ноги, но надо надеяться, что вполне достойные. Коротконогих Кларисса терпеть не могла. И никогда не стала бы размножаться ни с кем из них.

— Брр! — Она содрогнулась.

— От меня спиртным несет? — вскинулся Аарон. — Это еще что. Не дай бог, я дыхну на тебя с утра, скажем, в воскресенье. — В попытке спародировать эстрадного шута (весьма бездарной) он задвигал бровями вверх-вниз.

— Ты ни при чем. Коротконогие студенты-медики, — невразумительно объяснила Кларисса.

Аарон засмеялся.

— Не спрашивай как, но я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. — Он провел пальцем по ее руке.

— Мне нравится, как ты смеешься.

Он не хохотал раскатисто, но и не прыскал в кулак. Смех звучал открыто, уверенно, по-доброму.

— Вот и хорошо, потому что ты забавная, — отозвался Аарон.

— Забавная? — Кларисса удивилась. — Забавная в смысле «остроумная» или забавная в смысле «странная»?

— Забавная — и все тут.

Это что-то новенькое. Вот уж чего Кларисса никогда не пыталась делать, так это смешить народ. Говорила, что чувствовала. Слова срывались с губ, не отягощенные мыслями.

Шествуя мимо столика, официант одарил их мрачным взглядом. Можно понять бедолагу: целый час сидят, и до сих пор ничего не заказали.

— Не пора ли подумать о еде? — предложил Аарон.

— После третьего бокала я забываю о еде. Оригинальная алкогольная диета, верно? А еще забываю, как водить машину. И где оставила свою одежду.

Ну вот, опять ляпнула не подумав. Аарон посмотрел на нее и засмеялся.

— Видишь? Разве не забавно?

После ужина Кларисса сладко зевнула, потянулась всем телом, выпячивая грудь, и заявила, что еще никогда в жизни — за все свои двадцать восемь лет — не чувствовала себя такой усталой. И с удовольствием отметила на лице Аарона тень разочарования: он явно лелеял надежду снова пригласить ее к себе. Чтобы закончить то, что они еще даже не начинали.

Принесли счет. Не слишком любезный поначалу, под конец ужина официант был готов клеить обои в их гостиных и выгуливать собачек.

— Что-нибудь еще? — вопросил он, уповая на щедрые чаевые. Кларисса могла бы поклясться, что он подмигнул.

— Нет, благодарю. — Не потрудившись заглянуть в счет, Аарон достал из бумажника и выложил на поднос черную кредитку.

Официант усвистел прочь, сжигая подметки, а Кларисса, остановив взгляд на Аароне, разрабатывала тактику дальнейших действий. Она впервые в жизни увидела черную карточку «Американ экспресс». Событие знаменательное — все равно, что отыскать в джунглях белого леопарда или сыграть в теннис с главой Международного валютного фонда. Теперь главное — не промахнуться со следующим ходом.

Пожалуй, самым мудрым будет не заметить кредитку. «В сомнении — воздержись», — посоветовал внутренний голос хрипловатым баском под Марлен Дитрих.

Аарон высадил ее у дома через двадцать минут, и Кларисса чмокнула его в щеку, сознавая, что теперь всю ночь напролет он будет думать лишь о том, как близко ее губы были к его губам и каковы они на вкус…

А возможно, еще и о том, почему она перецеловала всех лягушек в Западном полушарии — но только не его.

Голоса скрипели, как фальшивые ногти по школьной доске.

— Что за хреновня? Почему он не звонит?

— Кларисса, не скули.

— Три дня прошло!

— Кош-ш-мар-р!

— А почему ты сама ему не позвонишь?

— Почему я… что?

— Сама не позвонишь?

— Джен, иногда ты совершенно непроходимая… Джен. Дури обожралась? — взвыла Кларисса. — Не будет этого.

Первое экстренное заседание на неделе Звездная Палата устроила в салоне «Зет». Лица были залеплены парафином, ноги отмокали в горячей лавандово-пенной воде, а ногтями на руках занимались субтильные вьетнамочки, чьи массивные золотые браслеты при каждом движении звенели, как колокольчики на ветру. Экстренный сбор Звездной Палаты объявлялся лишь в самых крайних обстоятельствах. К примеру, после неудачной окраски волос (как в тот раз, когда Грэйви обесцветила кончики и стала похожа на журналисточку с MTV восьмидесятых годов, только без накладных плечиков и перчаток со стразами), после жуткого (шикарного, экстравагантного… собственно, после любого) свидания или после случайной встречи со знаменитостью (предпочтительно с кем-нибудь из «Друзей» или с Брэдом Питтом — оба варианта обеспечивали счастливице лишние очки, то есть бесплатную выпивку).

В среднем Звездная Палата собиралась на экстренные заседания три раза в неделю.

— Помните моего терапевта? — перескочила на другую тему Полио. — Пообщались мы с ним пару дней назад. Полный отстой.