Больше чем блондинка - Кэтлин Флинн-Хью Страница 17

– Нет, я! – закричала Луиза.

– Давайте, ребята, еще из-за этого поругайтесь!

– Кстати, почему ты назвал его Рикки?

– Потому что он действительно… – Поймав мной многозначительный взгляд, Патрик запнулся.

Ришар, конечно, высокомерный кретин, но я уважала его желание создать себе новое амплуа и не хотела ничего портить. Кто знает, сколько лет он потратил на что, чтобы овладеть французским как родным, разобраться в шелковых цветах и научиться носить одежду от «Гермес». Иногда, глядя на него, я видела паренька с севера Нью-Джерси, каким он когда-то был. Наверное, в «Жан-Люке» коренных ньюйоркцев нет…

– Мне пора в зал, – проговорила я.

– Я с тобой! – заторопился Патрик. – Дамочка на тринадцать сорок пять, наверное, заждалась.

– Погоди! – вскинулась Луиза. – Ты ведь так и не рассказал, почему…

– Как-нибудь в другой раз, – заюлил мой приятель.

Он ненавидел Ришара так же сильно, как и я, но, кажется, понял, что выдавать его нельзя.

В три часа к нам пришла девушка из агентства «Клик». «Клик», «Форд», «Элит» и «Вильгельмина» часто посылают своих моделей, особенно начинающих, только что прибывших откуда-нибудь из Исландии или Китая. Высоченные, худющие, они держатся очень надменно, рассчитывая, что мы будем восторгаться их неземной красотой. Хотя восторгаться было чем: пухлые губки, миндалевидные глаза с поволокой или шапка золотистых кудрей, как у сегодняшней модели.

– Думаю, нужно добавить каштановый! – заявил Ришар, положив руки на ее худенькие плечи. – Он сделает ваши глаза ярче и выразительнее.

Девушка отрицательно покачала головой:

– В агентстве сказали, основной цвет не менять, только высветлить несколько прядей.

– Доверьтесь мне! – по-отечески проговорил Ришар. – Это изменит ваше будущее: из рядовой красавицы превратитесь в супермодель! Эль Макферсон, Синди Кроуфорд, вы будете следующей.

Красавица нахмурилась и снова покачала головой:

– Я сказала «нет». В агентстве меня убьют!

– Джорджия, – повернулся ко мне Ришар, – будь добра, смешай красновато-каштановый и золотистый!

– Вы даже не слушаете! – возмутилась девушка.

Решив не создавать себе проблем, я безропотно выполняла указания Ришара. Старшие стилисты и колористы в нашем салоне начинали с нуля и всего, что сейчас имеют, добились лишь благодаря дисциплине. Конечно, можно пойти к менеджеру по кадрам и попросить перевести меня к другому колористу. Но это очень рискованно: могут просто попросить уйти.

В той же самой подсобке я отмерила по полфлакона красновато-каштановой и золотистой краски, затем добавила проявитель. Теперь все нужно как следует перемешать. Наверное, красно-каштановые пряди сделают девушку ярче. Хотя она и так очень мила.

Внезапно из складского помещения послышался голос Жан-Люка. Склад и подсобку разделяет лишь прозрачная ширма.

– Ты понимаешь, что творишь? – выговаривал он Ришару.

– Эта девчонка учит меня, как…

– Эта девчонка – клиент! – напомнил Жан-Люк. Маэстро говорил очень спокойно, но нетрудно было догадаться, что он взбешен.

– Она модель, не платит ни цента… Мне что, задницу ей целовать?

Жан-Люк склонился над ухом Ришара. Интересно, они знают, что я их слышу? Надеюсь, что нет. По виску маэстро текла струйка пота.

– Если нужно, я сам поцелую ей задницу. – Не добавив ни слова, он вернулся в зал.

Ришар вытер лоб и тяжело вздохнул. Казалось, он сейчас заплачет. На секунду стало его жаль, но тут старший колорист увидел за ширмой меня, влетел в подсобку и вылил свежеприготовленную краску в раковину.

– Что стоишь?! – рявкнул он. – Иди работай!

– Думаю, тебе стоит поговорить с Жан-Люком, – посоветовала Луиза.

Приближалась полночь, и мы были уже навеселе. В заведении «У Пэдди» не протолкнуться, впрочем, как и всегда. Конечно, Таймс-сквер в двух шагах. В основном сюда ходят «золотая молодежь» и театралы, естественно, состоятельные.

Патрик, Луиза, Кэтрин и я сидели у окна. Кэтрин, молодая ассистентка, присоединилась к нам в последнюю минуту. Сначала я даже расстроилась, но после пяти «Бейлисов» со льдом девушка показалась мне очень даже ничего.

– Не могу, – мрачно ответила я.

– Она не может, – эхом повторил Патрик.

– Почему? – удивилась лиловая лесби.

– Ты что, забыла, что к чему? – язвительно спросил парень. – Мы для Жан-Люка как бумажные носовые платки: использовал и выбросил. Он нас не ценит. – Патрик повернулся к Кэтрин, пригубившей кофе по-ирландски. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, молочно-белая кожа сияет в ярком свете электрических ламп. – К тебе это, конечно, не относится.

Девушка подняла зеленые русалочьи глаза. Она так красива, что мужчины только на нее и смотрят.

– Это неправда, – густо краснея, оправдывалась Кэтрин. – Я для него значу не больше, чем любой из вас.

– Да-да, конечно, – усмехнулась Луиза.

О том, что наш маэстро без ума от Кэтрин, знали все. Она ассистировала ему со дня открытия салона. «Катрин, – курлыкал Жан-Люк, ловко филируя асимметричную челку, – еще раз посмотри, как это делается!» Легко догадаться, кто первый станет старшим стилистом, получит отдельное кресло и право принимать собственных клиентов.

– Что собираешься делать? – Достав пачку «Мальборо», Луиза закурила. – Нельзя же терпеть этого козла!

– Придется, – отозвалась я, закрывая глаза. Похоже, пятый «Бейлис» был лишним. Как же я завтра встану? А что, если Ришар заметит, что у меня руки дрожат?

– Ты в порядке? – заботливо спросил Патрик.

– Да, – пискнула я, стараясь ровно дышать, – голова немного закружилась. Пойду умоюсь…

– Я с тобой, – вызвалась Кэтрин.

Пришлось идти мимо столика, где сидели парни в одинаковых толстовках с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Даже пять «Бейлисов» не помешали заметить, как они смотрят на Кэтрин. В Википими я считалась одной из первых красавиц, а здесь таких миллионы.

– Вот, нам сюда, – проговорила Кэтрин, подталкивая меня к нужной двери. Включив свет, она отмотала от большого рулона туалетной бумаги, смочила водой и приложила мне ко лбу. – От сладкого всегда тошнит, – сказала она.

– Не каркай!

– Ой, прости!

– Как завтра встану? – простонала я, прижимаясь щекой к выложенной кафелем стене.

– Позвони и скажи, что заболела, – предложила Кэтрин.

– Сама понимаешь: нельзя.

– Слушай, хочешь, я поговорю с Жан-Люком? Пусть узнает, что за птица этот Ришар!