Когда меня ты позовешь... - Татьяна Туринская Страница 17

Наташка не ответила, поддержав подругу молчанием. Потом тихонько спросила:

— Я вот все боялась спросить. Ты сериал про спецназ смотрела? Не помню, как называется. Я вообще-то такую чепуху не смотрю, а вот Вовчик мой с удовольствием все эти стрелялки смотрит.

— Про спецназ? — переспросила Кристина. — Нет, не смотрела. И что?

Наташка замялась, словно бы раздумывая, говорить или не стоит. Потом таки решилась:

— Да там, знаешь, по-моему Чернышев в одной серии снялся. Бандита играл. Не главного, так, шестерку. Но эпизод довольно крупный…

У Кристины захолонуло сердце. Вслух же ответила равнодушно:

— Да ну, скажешь тоже. Кто бы его на роль взял? Если его по ошибке приняли в училище, то это еще не означает, что он станет артистом. Тебе просто показалось.

— Нет, — уверенно ответила подруга. — Не показалось. Его несколько раз крупным планом показывали. Да он еще и текст говорил. И лицо его, и голос его. И фамилия в титрах. Мелким шрифтом, конечно, и очень быстро — сама знаешь, как эпизодников показывают, но я заметила. "В. Чернышев". Он.

Кристина молчала. Было ужасно досадно, что он, ее обидчик, добился некоторого успеха. Конечно, маленький эпизодик в проходном сериале — еще не настоящий успех, да и вряд ли он его, настоящего, добьется, без него талантливых актеров пруд пруди. И всё-таки… С другой стороны, было очень обидно, что сама она его не увидела. Эх, и что ж Наташка такая непонятливая? Надо ж было свистнуть, предупредить, Кристина бы хоть утренний повтор записала! Ведь все сериалы обязательно показывают повторно!

А еще… Не хотелось признаваться самой себе, но Кристина почему-то почувствовала радость, что Валерка добился хотя бы маленького успеха. Злилась на себя за это, гнала эту радость от себя — ей-то что от его успеха, можно подумать, ради нее он старался, ей эту роль посвятил!

— И что, — не удержалась она от волнующего вопроса. — Как он? Изменился?

— Да нет, — ответила Наташка. — Такой же. Повзрослел, правда, немножко, возмужал. И знаешь, он на экране очень даже здорово смотрится. Вот как раз про таких и говорят: камера любит. Он в жизни-то обычный, если бы не фигура, так вроде и ничего особенного. А на экране прямо красавчик…

Кристина фыркнула:

— Скажешь тоже — красавчик! Нашла красавца! Вот попомни мое слово: этот эпизод — его звездный час. Чистейшая случайность. Ничего у него не получится!

Фыркать при Наташке она могла сколько угодно. На самом же деле изгнать из сердца радость за Чернышева не получалось. В то же время тоска по нему становилась все сильнее. Собственно, она, поселившись там после телеграммы, никуда уже не исчезала, но на некоторое время вроде как немножечко притихла, по крайней мере, первый год после замужества Кристина не слишком часто вспоминала о предателе. Вернее, нет, не так, опять неправда. По большому счету, и дня не проходило, чтобы она о нем не вспоминала. Но вот как раз первое время после свадьбы вспоминала о Валерке со злорадством. Мол, ах, как ты, дружочек, ошибся, как поспешил с выводами! Какой, мол, последний шанс у довольно симпатичной девушки в двадцать-то два года! И без тебя желающие нашлись! Да еще какие! Такого ведь, как Бессмертный, еще поискать. Старательного, умелого и любящего. Пусть и немножко странной любовью, но определенно любящего.

Но вместе со временем уходило злорадство, уступая место тоске. И почему-то короткими осенними вечерами, глядя, как на оконном стекле возникают фантастические мокрые узоры, под монотонный стук дождевых капель о жесть подоконника тосковала не о законном муже, болтающемся где-то в океанском безграничье, а о том, кто предал давно и вероломно. И обида душила, как будто и не прошло столько времени, и больно было, как будто она жестоко не отомстила обидчику. И почему-то душу терзало одно болезненное желание: чтобы Чернышев вспомнил о ней, чтобы пришел, бросился перед нею на колени и молил, молил, молил о прощении. Или нет, пусть не на коленях, пусть вообще не приходит — ведь он гордый, он никогда не придет, даже если поймет, что был неправ, даже если пожалеет о той глупой телеграмме. Не придет, нет. Ну пускай хотя бы позовет, пусть хоть пальчиком поманит, или позвонит, скажет одно-единственное слово: я жду…

И сами собою в голове сложились четыре строки. Кристина никогда не писала стихов, даже в школе, когда все одноклассницы записывали потаенные свои мысли и мечты в толстые тетрадки в клеенчатых обложках. Вообще в поэзии не разбиралась, не любила ее. А тут вдруг под дождем навеяло, капли словно продиктовали своим хаотичным шепотом:

Душа устала ждать. Устало сердце плакать.

Лишь за окном без устали льет дождь.

И я уже не жду, что ты придешь в такую слякоть.

Я только жду, когда меня ты позовешь.

Плохенькие стишки, совсем никудышненькие. Хоть и не разбиралась в поэзии, но чувствовала — туфта, пустое и неблагозвучное. Вообще никакое. Но в эти незамысловатые четыре строки уложилась ее душа, ее мысли, ее тоска. Ее любовь, если хотите. Потому что как бы ни пыталась Кристина убедить себя саму, что ненавидит Чернышева и презирает его за подлость и предательство, а прекрасно понимала, что любовь еще жива, не может она ее умертвить, при всем желании не может. Силенок не хватает. И она вновь и вновь повторяла эти строки, как молитву, как будто Чернышев мог услышать их и в самом деле позвать ее. Постепенно эти строки Кристина стала как бы пропевать, монотонно, без особой мелодики. Чужую мелодию она умела пропеть идеально чисто, а вот придумать свое — это задачка для нее была неподъемная. Но все равно выплыла какая-то странная мелодия, что-то вроде романса, и Кристина уже не наговаривала, а пропевала свою молитву. Как заклинание. Монотонно и неустанно, как будто и в самом деле что-то могло измениться. Даже когда Сергей возвращался из очередного рейса, она пропевала эти строки. Иногда про себя, иной раз и вслух вырывалось, и тогда она уверяла мужа в том, что, мол, прицепился какой-то старый романс, никак отделаться от него не получается.

Постепенно маленький нехитрый стишок стал как бы главным в ее жизни, девизом, или руководством к действию. И получалось, что живя с законным мужем, она вроде как оскорбляет Чернышева. Предателя Чернышева. Умом понимала, что как-то это странно и нелогично, что предателей и надо наказывать, оскорблять до глубины души. А чувствовала себя, как будто это она денно и нощно предает Валерку. И вероятнее всего, это и стало настоящей причиной развода. Не то, что она уж настолько устала от бесконечных притязаний Бессмертного, хотя и не без этого. А то, что не могла изменять с ним Чернышеву. Абсурд, да и только. А может, что даже скорее всего, просто не любила мужа. Никогда не любила. Даже не пыталась полюбить. Лишь позволяла любить ему. Но этого оказалось так мало для душевного равновесия…

А вскоре после Наташкиного рассказа Кристина и сама встретила знакомое лицо в другом сериале. Опять эпизод, но не такой уж и маленький. Скорее, маленькая ролька. И как права оказалась Наташка! Хорош, мерзавец, ах как хорош! И начались первые публикации в прессе. Там, на Большой земле, про Чернышева вряд ли писали, его еще наверняка никто толком не заметил. А вот для Владивостока это была уже фигура. Как же, их земляк — и уже почти звезда российского экрана! Правда, до настоящей "звезды" было еще ну очень далеко, скорее всего, он бы вообще вряд ли дослужился до этого громкого звания, но в родном городе его иначе, как "восходящей звездой", и не именовали.