Подари мне счастье - Джанмария Анелло Страница 17

Ли даже удалось улыбнуться, а потом рассмеяться над его игривым подшучиванием, так, словно она была счастлива. Словно ее сердце не разрывалось на части. Словно самый дорогой друг не возненавидел ее. Словно мужчина, которого она любит, в этот момент не беседует в бальном зале с другой женщиной. Словно не собирается освободить его.

* * *

Ричард нашел ее на террасе. Золотистые локоны поблескивали в свете факелов, она стояла в обрамлении полуночного неба рядом с Джеффри.

Она чуть наклонила голову в сторону ветерка и закрыла глаза. Таинственная улыбка играла у нее на губах, как будто Ли предавалась приятным мечтам – или замышляла побег.

Джеффри пробормотал что-то ей на ухо, и она рассмеялась.

Этот простой звук, который, казалось, воспарил над музыкальными аккордами, плывущими из бального зала, полностью окутал Ричарда, и он уже не мог сказать, вина или желание сжимает его внутренности. Он заставлял ее дрожать от страха, потом от желания, но еще ни разу не рассмешил ее.

Он прислонился плечом к стене, скрестил руки на груди и позволил себе полюбоваться ею – своей женой, черт побери.

Привыкнет ли он когда-нибудь к этому слову?

Впервые он видит ее спокойной и расслабленной. Роскошный золотой шелк волос струится по плечам, вызывая нестерпимое, до зуда, желание намотать их на запястья, погрузить пальцы в локоны, удерживая ее для поцелуя.

Господи, помоги, он же должен ненавидеть ее. Она дочь его врага, но Ричард обнаружил, что не может ненавидеть. Как не может отрицать свое растущее восхищение. Разве она плачет и причитает? Нет, она держит голову высоко и идет в будущее храбро и уверенно.

Оказавшись перед лицом высшего света, разве она испугалась и лишилась чувств? Нет, она решительно вошла в бальный зал и бросила им всем вызов: «Ну давайте, осудите меня, если посмеете!»

Она прекрасна, прекраснее всех известных ему женщин, но именно глаза сражают его своей глубиной, своей выразительной честностью, которая, казалось, проявляется во всех ее эмоциях.

Хотел он того или нет, но дело сделано.

Теперь они должны найти способ двигаться дальше.

Самосохранение предостерегало, что следует отослать Ли в Корнуолл.

Вожделение требовало затащить ее в постель.

Словно почувствовав присутствие Ричарда, Ли опустила голову. Улыбка сникла. Лицо стало бледным, как звезды, мерцающие на ночном небе. Она медленно обернулась, встретившись с Ричардом недрогнувшим взглядом, и в ее зеленых глазах отразился свет факелов и что-то еще, налет страдания или боли.

Ричард перевел взгляд на брата и увидел стаканы, зажатые в его руках. Ярость вспыхнула в нем, заставив пульс бешено заколотиться, а руки сжаться в кулаки.

Джеффри, который всего минуту назад смеялся как беззаботный мальчишка, стал серым, как каменная балюстрада, к которой он прислонялся.

– Дорогая сестра, я должен пожелать вам доброй ночи, – сказал он, учтиво склоняясь перед Ли. – Увидимся за завтраком.

Проходя мимо Ричарда, Джеффри замедлил шаг.

– Это лимонад, – сказал он низким, скрипучим голосом, словно царапнул железом по стеклу. – Я уже три дня не пил ничего крепче кофе, чая или этого… отвратительного пойла.

Только теперь, с близкого расстояния, Ричард разглядел сероватую бледность кожи Джеффри, тонкий налет испарины на лбу, дрожащие руки. И все же не совсем поверил ему.

– Я же сказал тебе, что намерен измениться. Кстати, – добавил Джеффри, словно только что вспомнил. – Мне нравится твоя жена. Она совершенно очаровательна.

И он скрылся в бальном зале, оставив Ричарда наедине с Ли. С его женой.

Ли не могла больше вынести ни секунды невероятного напряжения, непроницаемого взгляда этих черных, бездонных глаз, загадочного выражения лица. Его безучастной позы.

– Я бы хотела отдохнуть, – проговорила Ли, не узнавая своего осипшего голоса. После столкновения с Алексом она чувствовала неимоверную усталость. Остался только один разговор. Но самый трудный. Быть может, лучше отложить его на завтра. – Если вы попросите кого-нибудь показать мне мои комнаты.

– Конечно. Я сам провожу тебя. – Ричард предложил ей руку. Истинный джентльмен. Изысканно вежливый.

Он повел ее вниз по ступенькам, в темноту, и от стремительного темпа, который он установил, сердце заколотилось быстрее. Хотя напрасно Ли беспокоилась. Как только они сошли вниз, он просто открыл дверь и провел ее через отдельный вход, минуя гостей, все еще толпящихся в бальном зале.

Через лабиринт коридоров и лестниц супруги прошли в семейные покои. Ли мучительно отчетливо чувствовала каждый вдох Ричарда. Хотела бы она придумать, что сказать, – что-нибудь остроумное и очаровательное, что привлекло бы его внимание к ней как к личности, но, как всегда, едва он приближался к ней, все до единой мысли вылетали из головы.

В дальнем конце коридора Ричард остановился.

– Вот твои покои, – сказал он голосом, в котором слышалась какая-то странная хрипотца, трепетом пробежавшая по се коже. На ум пришли отцовские слова: «Лежи не шевелясь, выполняй свой долг и не возражай, что бы ни было».

Сердце, казалось, подскочило к горлу. Она не могла сглотнуть. Не могла даже дышать.

Ричард ведь не собирается заявить о своих супружеских правах? Он же не знает ее. Она даже ему не нравится, в этом нет сомнений, хотя что-то в его глазах заставило Ли задуматься.

Время как будто остановилось, все связные мысли растворились в напряжении, и скоро она уже не видела ничего, кроме Ричарда, стоящего перед ней. Не слышала ничего, кроме биения собственного сердца и равномерного шелеста его дыхания, поднимающего и опускающего грудь.

Ричард опустил голову, губы, теплые, пряные и, ах, такие манящие, застыли всего в нескольких дюймах от ее губ. Ли подняла руку, то ли чтобы оттолкнуть его, то ли притянуть ближе, она и сама не знала.

Он издал приглушенное проклятие и открыл дверь.

Греческие урны и египетские столы. Китайские картины и турецкие ковры.

Должно быть, это кошмар, ибо все это слишком уродливо, чтобы быть просто сном.

И все же осмотр меблировки немного унял дрожь и придал храбрости, чтобы произнести нужные слова.

Ли старалась не замечать, как Ричард красив, с полуночно-черными локонами, падающими на лоб. И игру света свечей на его бронзовой от загара коже, и пылающий жар его глаз, неторопливо скользящих от ее лица к носкам туфель, затем обратно, отнимая дыхание, пробуждая болезненное томление.

– Я хочу, чтоб вы знали, что я вышла за вас не из-за вашего неотразимого предложения, – сказала Ли, подходя к окну, дабы проложить расстояние между ними.

– Счастлив это слышать. – Ричард медленно приближался к ней с мягкой улыбкой на губах, от которой перехватило горло, а в желудке вспыхнул пожар.