Граф салюки - Лариса Васильева Страница 17

— Нету, нету. Вот истинный крест, — перекрестилась та, не поняв иронии.

— Лев Абрамович, голубчик, подойдите к нам, — окликнула Анна мужчину лет тридцати, среднего роста, плотного, с черными, слегка вьющимися волосами, зачесанными назад и открывающими уже появившиеся залысины, делавшими высокий лоб еще большим, — уж вы-то точно нам скажете, верно ли, что Воронцов собрался жениться?

— Да откуда же мне знать? Граф последнее время нигде не бывает, я с ним почти не вижусь вовсе. И о своих матримониальных планах он мне ничего не сообщал. Все разговоры у нас только о делах. — Лев Абрамович не хотел раскрывать тайну Воронцова. Тот и сам известит общество, когда пожелает. — Вот счастливчик наш Сергей Иванович — и не появляется в обществе, а дамы все только о нем и говорят.

— Лев Абрамович, не жалуйтесь, вы тоже занимаете наши умы. А будь вы с нами поприветливей, так и вовсе вам проходу бы не было. А то вон, все скрытничаете. Ну что вот скрывать? Ну женится Воронцов, так что тут тайного? Это же не сделка какая-нибудь. Мы у него невесту перебивать не станем.

Но Лев Абрамович был непреклонен.

— Я могу говорить лишь о своих личных делах.

— Так расскажите хотя бы о ваших личных делах? Уж не собрались ли и вы жениться? И на ком?

— Вот о себе я могу точно сказать — свободен, весь в вашем распоряжении.

Варвара Степановна испытывала блаженство: наконец-то она сообщила такую новость, которая интересна этим изысканным высокомерным дамам, и никто не может дать более подробных сведений. Ее очень благосклонно расспрашивали и просили обещать непременно быть у них в следующую среду. Варвара Степановна так таинственно все преподнесла, так всех заинтриговала, но она никогда бы не призналась, что источником информации была ее собственная горничная, навещавшая дальнюю родственницу Евдокию в доме Кукушкина.

К сожалению, Матрена не сразу рассказала обо всем хозяйке, не думала, что Варвару Степановну заинтересует какая-то Варя. Она опоздала с этой новостью недели на две, к этому времени Вари уж не было в Никольском.

Узнав о предполагаемой женитьбе графа, все подруги были поражены и невольно предались воспоминаниям. Причем, каждая, как и Варвара Степановна, считала остальных бывшими любовницами графа.

Марина тотчас вспомнила, какой он был замечательный любовник, но эти ее романтичные мысли были быстро оттеснены более практичными. Забыв о собственном романе, она сожалела о потере такого завидного жениха для дочери. Ведь со времен тайных встреч с Воронцовым прошло довольно много времени, дамы увядали, а их дети подросли. И теперь ее дочь сидела вон там, напротив, рядом с такой же, как она, неинтересной молодой особой.

Все смирились за эти годы, прошедшие после смерти Полины, со стойким желанием графа оставаться холостым. Но вдруг, как оказалось, и граф поддается чувствам, лед тронулся, и теперь можно было только сожалеть об упущенных возможностях. «Как же я была недальновидна! — думала Марина, — ведь можно было понять, сообразить, что граф не останется вечно одиноким. Надо было стать его близким другом и осторожно приручить. Если бы я оставалась рядом с ним! Насколько было бы проще тогда женить Воронцова на моей дочери». Ну и что, что был моим любовником, с тех пор уж столько времени прошло… Но вспомнить все равно приятно. Ах, как быстро уходят годы! И она повернулась к зеркалу: возможно, она преувеличивает? Но нет, зеркала не лгали.

А Вера с горечью вспоминала о быстром охлаждении графа. В то время, когда она влюблялась в него все больше и больше, он уж успел потерять всякий интерес к ней. Слушая рассказы Варвары Степановны, она одна испытывала очень сильное чувство — ненависть. Не зря говорят: от любви до ненависти один шаг. Правда, этот шаг она сделала после трех лет безответной любви. Теперь ей было жаль этих лет, потерянных безвозвратно, и ей было очень обидно, что на ее страсть Серж не ответил. И если раньше Веру как-то успокаивало непостоянство графа (не одна она такая), то теперь, слушая о намерении графа жениться, она все больше переполнялась ненавистью. Она так страдала, а граф, если тогда был спокоен, то теперь и вовсе весел и счастлив, и никто ему, кроме его Вари, теперь не нужен — наконец он стал верным! Это казалось ей ужасно несправедливым. И захотелось мести так же сильно, как раньше хотелось его любви. Ах, если бы эта Варя вышла замуж за другого, или … умерла.

Ольга вспоминала, как она пыталась очаровать графа, как ей хотелось стать его фавориткой. А теперь поздно: кто-то поймал его в сети брака. Сыну Ольги было лет пятнадцать, чуть старше сына Веры, она не думала о графе как о завидном женихе для дочери, поскольку той было всего десять лет. Но если уж он не достанется ей самой, так хотя бы выдать за него племянницу Лизу. У графа, она слышала, такой красивый дом. А собрание картин, гобеленов, хрусталя — говорят, можно целыми днями любоваться произведениями искусства! Как муж племянницы, он бы ее очень устраивал: ему нетрудно будет уделить капельку внимания и тетушке своей жены — мелькнула грешная мысль, и она тоже взглянула на себя в зеркало: а что, еще совсем ничего!

Лишь Анна вспомнила не о себе и своих чувствах, а о первой неудачной женитьбе Сергея Ивановича, и молила Бога, чтобы в этот раз ему досталась хорошая жена. Жаль, конечно, что ее дочь влюбилась в гораздо менее знатного и богатого, но уж ничего не поделаешь, да ведь и граф никогда не обращал на нее внимания, хотя знал с детства, а девушка слыла красавицей.

С этих пор Варвара Степановна наконец стала желанной собеседницей четырех дам, ее ждали и, как только она появлялась, тут же звали поближе. Ее мечта исполнилась, она так долго стремилась сблизиться с Анной и ее подругами, и вот она с ними! Дамы внимательно выслушивали сплетни о жизни графа и ждали, когда же будет свадьба. Что ж, общее мнение — истинное…

Постоянное присутствие Варвары Степановны в кругу этих красавиц не осталось не замеченным. «В осеннем букете появилась сухая ветка», — заметил один остряк.