Подарок - Мэри Каммингс Страница 17

Дел понимал, что сейчас многое поставлено на карту и боялся почувствовать, как она вздрогнет, отшатнется, испугается. Если так, то остального она тем более не сможет принять, и все кончится так скоро и так обидно.

Но Карен по-прежнему сидела совсем близко, не отодвигаясь, только спросила, без всякой неприязни или отчуждения:

— А шрамы на ногах, это у тебя оттуда?

До сих пор ему и в голову не приходило, какое это, должно быть, неприглядное зрелище.

Он вздрогнул, но постарался спокойно ответить:

— Нет, это другая история, совсем недавно, пару лет назад. Когда-нибудь расскажу, наверное.

Уже стемнело, и Дел не видел ее лица, но внезапно почувствовал, как что-то теплое коснулось его щеки. Он на ощупь поймал ее руку, прижал к лицу и поцеловал маленькую ладошку.

— Ну, пошли, твоя кошка совсем заждалась, — помедлил, продолжая держать ее за руку. — Только... знаешь... давай еще немножко посидим здесь, мне очень хочется тебя поцеловать. Ничего?

Карен не нашла, что ответить на такой неожиданный вопрос после всего, что он знал о ней, после всего, что было между ними, просто придвинулась поближе и обняла его за шею.

Никто и никогда не целовал ее так — нежно и бережно, жадно и самозабвенно. Казалось, он не может насытиться этим поцелуем, не может оторваться от нее. Это было очень странно и тепло... и необыкновенно. Карен неожиданно почувствовала, что из глубины ее тела поднимается горячая волна — мыслей не было, осталось лишь ощущение жесткости и нежности и хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Когда он медленно отодвинулся, она непроизвольно потянулась следом — почему стало так холодно?!

Дел встряхнул головой и включил свет. Растрепанная, с припухшими губами и растерянными глазами, никогда еще она не казалась ему такой близкой. Он неуверенно улыбнулся и снова сказал:

— Ну, пошли?

В лифте он взял ее за руку и не отпускал до самой двери.

Карен быстро сложила оставшиеся вещи, оказалось, они заняли не так уж много места.

Правда, из квартиры они вышли не скоро, самым трудным оказалось справиться с кошкой. Пятнистая тварь не желала вылезать из-под тахты, Карен сидела на полу и улещала ее, а Делу было велено молчать и не шевелиться, чтобы не спугнуть. Получалось плохо, ему было настолько смешно слушать эти уговоры, что иногда он не выдерживал, подлая зверюга пугалась его смеха и снова пряталась.

В конце концов Карен легла на спину, вползла так под тахту, повозилась там пару минут и внезапно он услышал из-под тахты: «Тащи меня!» Нагнувшись, вытянул ее за ногу, и перед ним предстало великолепное зрелище.

Перемазанная пылью Карен, лежа на спине, с торжествующей улыбкой крепко держала обеими руками желанную добычу — кошку, прекратившую сопротивление ввиду явного превосходства сил противника. Улыбку Карен очень украшала зажатая у нее в зубах плюшевая мышка голубого цвета. Дел отпустил ее ногу и упал в кресло, согнувшись от хохота. Продолжая держать мышку в зубах, она обиженно взглянула на него, вызвав новый взрыв смеха, перекатилась на живот, встала на колени, подползла к клетке и сунула туда кошку. В последний момент подлая тварь попыталась широко растопырить лапы и ухватиться за дверцу, но Карен отцепила ее когти, впихнула внутрь и щелкнула задвижкой.

Дел не мог говорить, слезы текли у него по лицу, давно уже он так не веселился. Карен, наконец, вынула изо рта мышку и сунула в сумку.

— Вкусно? — с трудом произнес он, пытаясь успокоиться.

Карен обиженно взглянула на него и неожиданно тоже засмеялась.

— Это ее любимая мышка, а у меня руки были заняты. Представляю, как это выглядело.

Они вышли из квартиры — Карен торжественно несла клетку, Дел — все остальное.

— Она у тебя всегда такая непослушная? — спросил он уже в лифте.

— Да нет, — улыбнулась Карен, — она просто любит поиграть. Если бы она действительно сопротивлялась, мне бы было ее не поймать. А тут она хотела, чтобы я за ней побегала, ей тоже было весело, такое уж у нее чувство юмора.

При мысли о чувстве юмора у кошки ему снова стало смешно. Впрочем, Карен, судя по всему, была недалека от истины, на ней не было ни одной царапины.

У самого дома она взглянула на часы. Восемь. В «Азалии» началось представление. Подумала, как странно вдруг повернулась жизнь! — а вслух сказала:

— Восемь...Ровно сутки назад ты пришел в «Азалию». А кажется, прошло уже несколько дней, так много всего было.

— Томми тебе говорил что-нибудь обо мне? — неожиданно спросил Дел.

— Он сказал, что ты хороший парень.

— Да нет, я не об этом.Ты знаешь, что он проверял мой файл в полиции?

Карен кивнула.

— Да, я еще вчера поняла, когда услышала, что он тебя попросил перезвонить через час.

— А сам он тебе об этом не говорил?

— Нет, конечно. Если бы что-то было не так, он бы просто не сказал тебе, где меня найти.

Войдя в квартиру, Карен осторожно поставила клетку рядом с диваном и открыла дверцу. Кошка высунулась, испуганно огляделась — Дел снова поразился, насколько похожие у них с Карен глаза — выскочила и спряталась под кроватью.

Девушка беспомощно огляделась и спросила:

— А куда что ставить? — в голосе ее была неуверенность, почти испуг.

— Одежду в стенной шкаф, наверное. А вообще, достань только самое необходимое, а завтра подумаем вместе, что куда класть — и твое и мое. У меня тоже ничего не распаковано, видишь, коробки стоят. И еще подумаем, что в квартире нужно переделать, чтобы нам было удобно. Тут все осталось от предыдущего жильца, а это был какой-то художник — вот он и придумал себе эту ступеньку с кроватью и все прочее, для оригинальности, наверное.

— Да, фантазия у него была что надо, я никогда такой квартиры не видела, — на лице Карен появилась легкая улыбка.

Следующий вопрос поставил его в тупик:

— А где поставить песок?

В конце концов было принято совместное решение поставить песок в уборной, в ближайшие дни сделать там дверцу, а пока что держать дверь приоткрытой.

Дел никогда не подозревал, что кошка создает так много проблем. Он сидел в кресле и терпеливо ждал, пока Карен размещала ее (то есть кошкины!) вещи. Мисочку с водой и кормушку — в дальнем углу комнаты («Чтобы мы не мешали ей есть!») Потом она долго искала самое теплое и уютное место для корзинки — чтобы не дуло! — и наконец, пристроив ее за изголовьем кровати, обернулась к нему.

— Как ты думаешь, тут ей будет хорошо?

— По-моему, нормально. С ней всегда так много возни?

— Я хочу, чтобы ей тоже было уютно, — ей же не по себе, все вокруг незнакомое, и ты — такой большой и страшный.