Дракон и жемчужина - Джинни Лин Страница 17

— Инструмент прекрасен.

— Мастер сказал, что это его лучшая работа, — заметил Ли Тао. — Но я не разбираюсь в таких вещах.

Лин Суинь провела пальцами по полированной поверхности деки, коснулась струн. Ясные, четкие звуки чисто прозвучали в сгустившемся воздухе.

— Вы просто сияете. — В голосе воинственного наместника звучала тайная радость.

Она взглянула на него, от всей души желая не замечать притаившегося в его глазах спокойного удовлетворения, Его взгляд был устремлен прямо на нее.

— Вы когда-нибудь слышали мою игру, наместник?

— Не имел такой чести.

— Хозяйка Лин научила меня. Она научила меня всему. — Прекрасная соблазнительница вынула инструмент из футляра и осторожно положила на колени. — В Лояне я играла на цине по часу каждую ночь, — заметила она, возбужденно шепча, пока настраивала струны. — Всего лишь один час, не более того. Я могла прикрыть глаза и играть, а все эти мужчины сходили с ума от любви ко мне.

Его губы скривились в неопределенную гримасу.

— Все до единого?

— Все до единого.

В доме удовольствий Лояна она сидела за непрозрачным занавесом, чтобы создать атмосферу таинственности. Богатые покровители выбивались из сил, чтобы хоть мельком увидеть искусную исполнительницу. Они были готовы заплатить за это огромные деньги.

И хотя некоторые предложения казались просто заоблачными, хозяйка обычно отвергала их, гордясь своей сметливостью. «Образ богини, который они создают у себя в голове, гораздо более привлекателен, чем тот, который ты сама сможешь когда-либо создать».

Родители Лин Суинь, отказавшиеся от всяких прав на нее, думали, что отдают девочку замуж за торговца. Они и не догадывались, что хорошо одетые слуги на самом деле похищали детей для дома удовольствий. Владелица притона — хозяйка Лин — дала молодой невольнице свое имя, ставшее впоследствии известным по всей Поднебесной.

Ли Тао удобно уселся на скамейке. Суинь надела на пальцы костяные колпачки и извлекла несколько нот, погружаясь в звук и ритм инструмента.

— Какую песню вы хотите услышать? — спросила она.

— Я не знаю никаких песен.

То, как он смотрел на нее, наполняло ее сердце предчувствиями. Ли Тао положил руки перед собой на стол: казалось, он наконец-то немного расслабился. Лин Суинь потрясли сокровенность и личный характер ситуации — она собиралась дарить ему наслаждение своей игрой, между ними не было ничего. Ни занавеса, ни дешевых уловок Лояна.

Да, ничто не стояло между ними — лишь обман и предательство. Она задумала интригу, желая избавиться из заточения, а он каким-то образом хотел использовать бывшую императорскую наложницу в своих политических целях.

— Эта мелодия вам понравится, — пообещала Лин Суинь. Она пристально посмотрела на струны. — Она повествует о битве.

Руки госпожи Лин были тонки и изящны. Они порхали над инструментом, то касаясь шелковых струн, то останавливаясь на лакированной деке. Отдельные ноты словно плыли по воздуху, еще не успев сложиться в мелодию. Выражение ее лица стало необыкновенно спокойным. Она приподняла голову, словно прислушиваясь к неведомым ему звукам музыки сфер. Возможно, так Лин Суинь обретала способность читать в умах людей, улавливая скрытый смысл в голосе и интонациях.

Наконец она расправила плечи и возложила руки на струны. Лин Суинь выдохнула, собралась и начала играть. Одна из многочисленных легенд, связанных с ее именем, гласила, что Лин-гуйфэй удалось околдовать Божественного императора музыкой, вспомнил Ли Тао. Говорили, что, играя на цине, она может управлять Вселенной, подчинять себе деревья и звезды. Все это, конечно, поэтическая ерунда, но музыка ее словно врывалась в его тело, проходя насквозь. Ритм заставлял кровь быстрее струиться по венам. Она играла, прикрыв глаза. Ли Тао также закрыл свои, будто внезапно обретя возможность объединиться с нею во тьме. Госпожа Лин сказала, что мелодия посвящена битве, однако образы, мелькавшие в его голове, ничем не напоминали ему о тех многочисленных сражениях, в которых он побывал за свою жизнь. Не было ни статных боевых лошадей, ни летящих по ветру знамен, ни сражающихся отрядов. Лишь темнота и чистый звук окружали его, скапливаясь в мельчайших частичках его сущности.

Желание переполняло его, эти ритмичные тупые удары вызывали настоящую боль, которой он не мог позволить вырваться наружу. Ли Тао вцепился в подлокотник скамьи.

Лин Суинь, безусловно, относилась именно к тому типу людей, которых Лао Соу старался привлекать на свою службу, — талантливая, находчивая, хитрая. Однако все равно Ли Тао безрассудно жаждал обладать ею. Неужели старик предвидел это?

Когда умолкли финальные аккорды, наместник Ли открыл глаза.

— Вам понравилось? — Суинь продолжала играть. Вторая мелодия окатила его разум ковшом холодной воды, однако, оказалась не в силах облегчить боль, обжегшую тело.

— Вы хорошо играете.

— Воистину, пылкая похвала, — с легким недовольством заметила она. Пальцы ее продолжали нежно перебирать струны.

— Вы не устали от комплиментов? Взгляните тогда на Цзюня. Он боится моргнуть, опасаясь потерять вас из виду.

Лин Суинь рассмеялась, и звук ее смеха прохладным ветерком ударил Ли Тао в грудь. На другом краю дворика Цзюнь склонился над посадкой с клубникой, догадавшись, что пойман с поличным. Ли Тао не мог винить мальчика. Люди старше и знатнее его падали к ногам прекрасной соблазнительницы. Музыка убаюкивала, создавала ощущение мира, которое суровый воин почувствовал впервые за много лет. Ему хотелось с головой погрузиться в сладостные думы и принять предназначенное.

— Куда вы уезжаете каждый день? — спросила Лин Суинь внешне безучастным тоном.

— Вряд ли эти места способны вас развлечь.

Должно быть, именно так ей удавалось выведывать тайны у самых могущественных мужчин империи, подумал наместник. Он не владел искусством заполнять тишину праздной беседой, однако внезапно осознал, что с удовольствием бы сделал это. Чтобы вознаградить ее за миг волшебства.

— Я получил еще одно высочайшее повеление предстать перед императором Шэнем в Чанъане, — заявил Ли Тао. В этом признании не было ничего тайного — императорский указ оглашался по всей Поднебесной.

Нежная музыка прервалась, чтобы продолжиться снова, Лин Суинь вздрогнула, ощутив неприятный холодок.

— Значит, вы должны отправиться ко двору и помириться с императором Шэнем. — Суинь старалась не поднимать глаз от инструмента.

Неужели в ее голосе прозвучала озабоченность? — задавался вопросом Ли Тао.

— Стоит мне явиться в Чанъань, я буду мертв.

— Если вы откажетесь, вас повесят как изменника.

— Изменников обезглавливают, Лин-гуйфэй, — мягко поправил он.

Она накрыла рукой струны, прекращая игру: