Безрассудный - Конни Брокуэй Страница 17

Час спустя Фейвор Макларен встала со своего места, на котором так и просидела после ухода Майры. Она старательно расправила складки юбок из тафты темно-красного цвета и тройные рюши черного кружева, ниспадающие с рукавов, и вышла из комнаты.

Лицо ее не выдавало никаких чувств, и действительно, нечего было выдавать. Фейвор чувствовала себя зрительницей, которая смотрит пьесу с места на балконе.

Она убедит Карра, что она – его покойная жена, вернувшаяся с того света. Она выйдет замуж за Карра. А затем исчезнет, вернется во Францию, где он никогда не посмеет ее искать. А потом она будет ждать сколько угодно… Карр умрет, и замок снова вернется в руки Макларенов, потому что это Шотландия, где женщина наследует имущество покойного мужа.

Черноволосое видение промелькнуло и исчезло перед ее глазами. Пораженная, Фейвор не сразу осознала, что увидела собственное отражение в висящем на стене зеркале.

Она не мигая смотрела на него – на бледную, как у привидения, кожу, пустые черные глаза, совершенно бездушные.

Она всматривалась в отражение и видела высокие скулы, маленькие, изогнутые губки, стройную шею и тонкие дуги бровей. Все это было иллюзией, результатом ухищрений художника, желающего приукрасить, подчеркнуть или приглушить. Пудра с добавлением мельчайшего, переливающегося свинцового порошка создала ее белую кожу, старательно нанесенная помада сделала губы тоньше, чем их сотворила природа, небольшое количество румян подчеркнуло высокие скулы, а щипчики Майры создали эти тонкие, изогнутые брови. Капля белладонны расширила зрачки настолько, что ее глаза уже не казались такими синими. И наконец, три раза в неделю Майра растирала какие-то корни и ягоды и красила волосы Фейвор в черный цвет. «Мертвый цвет, – подумала Фейвор. – Черный, как эбонит». В нем не было здорового блеска.

По крайней мере внешне Фейвор была настолько похожа на Дженет Макларен, насколько это было в силах Майры, с ее краской и эликсирами. В остальном, чтобы добиться еще большего сходства, необходимо было полагаться на воспоминания тех, кто знал давно умершую леди. Для пробы она открыла свой веер. Быстрым движением, потому что Дженет Макларен ничего не делала медленно, прикрыла им губы, опустила веки и бросила взгляд искоса. Слишком скромно. Она попыталась еще раз…

– Послушайте, мисс Донн, не будете же вы настолько жестокой, чтобы тратить эти блистательные, манящие взоры на собственное отражение в зеркале? Я хочу сказать, подарите мне хоть один, а?

Фейвор резко обернулась. Лорд Орвилл стоял, привалившись плечом к стене. Голос его звучал нетвердо, рот был недовольно поджат. Фейвор попятилась.

В первый же вечер в Уонтонз-Блаш лорд Орвилл застал ее в пустой комнате. Без всякой преамбулы он схватил ее и впился в губы зверским поцелуем. До сих пор ее тошнило при воспоминании о его холодных мокрых губах. Она пыталась вырваться, но он был слишком силен. Она не смела кричать. Карр мог отослать ее прочь за ханжество, или, что еще хуже, у него могло возникнуть отвращение к ее девичьей чувствительности. Только своевременное появление хихикающей жены Орвилла, за которой гнался разгоряченный, растрепанный лакей, отвлекло Орвилла настолько, что Фейвор сумела вырваться из его объятий и убежать. С тех пор ей удавалось избегать его.

Очевидно, удача от нее отвернулась.

– Язык проглотила, что ли? – протянул Орвилл.

Хитрость, заклинала она себя. Это ее единственная надежда. Орвилл не имеет представления, как обращаться с женщиной, которая искуснее его ведет светскую беседу. Она заставила себя дышать ровно.

– Лорд Орвилл. – Фейвор встала на цыпочки и сделала вид, что высматривает кого-то за его спиной. – Не вашу ли жену я там вижу? Она поднимается вверх по лестнице с каким-то конюхом.

Он презрительно усмехнулся:

– Ну и что? Пусть она им насытится… или скорее, – и он невесело рассмеялся, – пусть этот парень ею насытится. Это всем удается.

Он оттолкнулся от стенки, кривя губы.

– Я с гораздо большим удовольствием насытился бы вами, мисс Донн. Откусывая по кусочку.

Он подошел к ней, теребя свой длинный белый подбородок.

– Это будет все равно что пробовать на вкус нечто редкое, нечто такое, что немногим мужчинам удавалось попробовать. О, не надо строить такую удивленную мину, дорогая. Я наводил о вас справки, видите ли. Мы все наводили.

– Как это утомительно, – ответила Фейвор, заставляя себя стоять на месте. – Не могу даже представить, зачем вы это делали, поскольку я не выказывала и капли подобного интереса к вам.

– Ай-ай-ай. Такая грубая маленькая шотландка. Разве вам не любопытно, что я узнал?

– Нет.

Он улыбнулся еще шире.

– Я узнал, что ваш старший брат лишен права наследования, потому что предпочел уехать в Америку, а не носиться по горам Шотландии вместе с остальными родственниками-якобитами. Мне это кажется весьма разумным, но, очевидно, ваша родня сочла это нарушением верности клану.

Орвилл внимательно наблюдал за ней, стараясь определить, причинил ли он ей боль.

У Фейвор мелькнула мысль, что, возможно, Орвилл здесь для того, чтобы разведать, не зреет ли снова восстание в горной Шотландии. Кажется, он шпион.

Если это так, то она ему удовольствия не доставит. Она наизусть помнит сказку о трусости брата и лишении его прав на наследство. Обязана помнить. Томас сам ее придумал. Это позволило ему свободно жить среди этих английских узурпаторов. Они презирали его, как предателя своего народа, и в то же время открывали ему объятия, как плуту, готовому сорить деньгами.

– Боюсь, его братья не очень высокого мнения о нем. Но не надо так огорчаться, мисс Донн. Я слышал, что большое состояние очень его выручает. И вас тоже.

Фейвор продолжала рассматривать свое отражение, как тщеславная женщина, на которую наводит скуку разговор с надоедливым собеседником.

– А родственники из его бывшего клана ему угрожают? Не поэтому ли он так внезапно покинул Шотландию?

Фейвор ближе нагнулась к зеркалу, поправила черный локон на виске и только потом ответила:

– Гм? Томасу? Господи, нет, ничего подобного. Насколько мне известно, мой дорогой брат сейчас в Америке. – Она улыбнулась равнодушной улыбкой. – А теперь извините меня…

Фейвор уже было прошла вперед, как Орвилл загородил ей дорогу. Улыбка исчезла с ее лица.

– Сэр?

– Как это он оставил свою маленькую сестричку одну?

– Возможно, потому, что он уехал на свои плантации, а его сестричка питает отвращение к поту, которого на плантации в избытке. Хотя, – прибавила она, окидывая взглядом влажный лоб Орвилла и его блестящую от пота верхнюю губу, – кажется, здесь его тоже хватает.

Орвилл вспыхнул:

– Вы дерзкая девица, мисс Донн.