Сто имен любви - Сандра Мэй Страница 17

Рядом с ней он чувствовал себя нормальным человеком, офицером полиции, черт возьми! Ему нравилось смотреть на нее, вдыхать аромат ее волос, любоваться ямочками на ее щеках, слушать ее непонятные и страстные речи про космос – это возвращало полицейского штемпа в жизнь нормальных, хороших людей, это давало силы, и отказаться от этого он не мог.

Именно поэтому он без тени сомнения придержал дверцу и ввалился в машину вслед за Эбби.

Таксист, склонный к романтизму, весело осклабился в зеркало.

– Куда едем, босс?

Эбби прорычала страшным голосом:

– Босс никуда не едет! У него совещание.

Рокко уселся поудобнее, насколько позволяли габариты машины.

– Совещание отменяется, мы едем кататься.

– Я никуда с тобой не поеду. Мы на сегодня закончили.

– Нет, не закончили.

– Нет, закончили!

– Нет, не закончили!

Таксист веселился от души. Работая в этом злачном месте второй год, он привык получать удовольствие практически от всех романтических историй, здесь происходивших, к тому же мужская солидарность – это вам не кот начхал. Таксист тактично усилил звук радиоприемника и стал внимательно слушать. Не радио, пассажиров.

– Нам, Джеральдина, нужно кое-что прояснить.

– Мне лично все уже и так ясно, разговаривать с тобой на отвлеченные темы я не собираюсь. Неинтересно. Кроме того, глупо обсуждать что-либо в такси.

– Отлично, едем к тебе.

– Нет!!!

– Хорошо-хорошо, не ори. Не к тебе. Давай сейчас выйдем, пересядем в мою машину и я отвезу тебя обратно к остановке...

– Что я, дура?

– Никто и не говорит...

– Зачем мне к остановке – и пилить еще сорок минут до дома, когда у меня ноги отваливаются, если такси отличненько довезет меня до подъезда?

– Я тоже могу отличненько довезти тебя до подъезда и даже донести до двери квартиры.

– Счас! Разбежался!

– Почему ты злишься? Из-за этой глупой бабы и ее мужа?

– Нет! Да! На них я тоже злюсь. Это ненормально – добровольно сносить унижения и побои. Это отвратительно – вымещать свою злобу и свои комплексы на том, кто заведомо слабее. Но ты прав, каждый сам выбирает свою судьбу. Дело не в них. ТЫ – мог помочь. И не помог. Ты должен был...

– Кому должен?

– Не знаю кому. Богу. Папе с мамой, родившим тебя. Мужчина совершает поступки и отвечает за них.

Рокко набрал воздуха в грудь и с шумом выдохнул. Спокойствие, только спокойствие. Этой Джеральдине капелланом бы пойти в армию...

– Эбби, пойми ты, ради бога. Я, ты будешь смеяться, бизнесмен...

– Ха-ха-ха.

– Да, бизнесмен. Что значит в переводе человек дела. Я должен действовать не как викинг, обожравшийся мухоморов, а как взрослый, трезвомыслящий человек. Вот скажи: я подставляю свою – и твою, кстати, – задницу, спасаю эту бестию, прячу ее на конспиративной квартире, она залечивает свой бланш... И уходит обратно к Гоблину! И в каком я виде? Я даже не хочу говорить, что Гоблин закатает меня в бетон...

– Нужен ты ему!

– Как говорил герой одного классического фильма, деньги – тлен. Главное – уважение.

– Насмотрелись «Крестного отца» и лепите из себя мафиози, а уши торчат!

– Это – ЕГО жена, понимаешь ты это?

– Я тебе не жениться на ней предлагаю, а помочь избитой женщине.

– А зачем ей помогать, если она, во-первых, сама может о себе позаботиться, а во-вторых, любит своего сволочного мужа?

– А если он ее убьет?

– А если она его? Ты скажешь, чтобы я начал спасать Гоблина?

– Что ты глупости...

– Это не глупости. Видела у него шрам через всю рожу? Это Марго год назад застукала его в кабинете с секретаршей. Об него она расколотила напольную вазу, а несчастную девицу гнала через полгорода веником.

– Ну и правильно!

– Интересно получается...

Таксист, потерявший интерес к беседе, кашлянул.

– Я извиняюсь, мы поедем или как?

Рокко очнулся от созерцания сердитого и хорошенького личика Эбби и мрачно изрек:

– Нет. Не поедем. Держи десять за простой, хватит?

– Всегда пожалуйста. Если еще когда захотите посидеть поворковать – вызывайте через диспетчера.

Рокко вылез сам и вытащил за собой Эбби. Она стояла, сердито кусая губы и не глядя на него. Рокко примирительно ткнул ее пальцем в плечо.

– Не сердись. Обещаю, что завтра же узнаю, как у Марго дела, и постараюсь помочь, чем смогу. Устраивает?

– Наврешь...

– Слово Кордильера! Мир?

– Перемирие.

– Можно отвезти тебя домой?

– Нет. До автобусной остановки.

– У тебя же ноги болят.

– Не твое дело.

Большую часть пути они проделали в полном молчании, но это не очень расстроило Рокко. Зато он мог сколько угодно рассматривать ее профиль и надутые губы.

Уже на подъезде к площади он нарушил молчание:

– Спасибо, что согласилась пойти со мной.

– Пжалста.

– Значит, завтра я звоню в бар?

– Да. Джесси. Джессика.

– Ты уверена, что не надо довезти тебя до дома?

– Уверена.

– А как ноги?

– Не твое дело.

– Где-то я это уже слышал.

– Еще услышишь, не волнуйся.

– Джеральдина, у тебя ужасный характер.

– Другие не жаловались.

– А я тоже не жалуюсь. Просто с грустью констатирую. Ну что, вечер испорчен?

Эбби впервые повернулась и посмотрела ему в глаза.

– На самом деле нет. Если бы не этот кошмар... Все было здорово. Я хоть креветок натрескалась.

– Любишь креветки?

– Очень. Только обычно я ем такие... на семечки похожие.

– С пивом хоть?

– Иногда с пивом.

Они вышли из машины, остановились на краю тротуара. Народ сновал туда и сюда, невзирая на вечер воскресенья. Эбби задрала голову и внимательно посмотрела на небо.

– Ой! Смотри, вон там...

Это прозвучало так по-детски радостно, что у Рокко горло перехватило от нежности. Только что она злилась – и вот пожалуйста...

– Что? Не вижу, куда смотреть...

– Уже никуда. Звезда упала, эх ты...

– Это плохо или хорошо?