Все позволено - Джеки Браун Страница 17

— Если тебе это дано.

Какие странные слова, сказанные странным тоном!

— Что ты хочешь сказать?

Джейк откашлялся:

— Мой отец трудяга. И столярная работа отнимала у него все свободное время. А у Дина никогда не хватало терпения довести дело до конца.

— Но ты не такой.

— Да, — согласился Джейк.

Кара поняла, что Джейк и Дин, хотя внешне и были похожи, совершенно разные по характеру. Дин был порывистым и открытым, а Джейк — сдержанным и осторожным. Однако сейчас, в этот поздний час, он сидел на кухне с совершенно посторонней женщиной, пил вместе с ней какао со шнапсом и делился своими секретами.

Возможно, братья все-таки не были такими уж разными. Возможно, Джейк не так уж сдержан и отстранен, как кажется на первый взгляд.

— И что же ты мастерил после работы, чтобы снять свой стресс?

— Кресла. Кресла-качалки, если быть точнее. Старомодные кресла, которые часто можно видеть на верандах старых домов.

— О, мне они так нравятся! Но у меня ничего этого нет. У меня нет веранды. — Улыбка ее потускнела. — Я живу в квартире. — Улыбка совсем погасла. — В настоящий момент. А какие у тебя планы насчет этого места?

— Не знаю, — признался он.

— Но ты ведь хочешь открыть гостиницу?

— Нет. — Ответ Джейка был быстрым, машинальным. Такой же ответ он дал своей семье всего лишь день назад. В его планы не входило открывать гостиницу. Когда он подписывал бумаги о покупке этого здания, он думал лишь о том, чтобы поселиться здесь и заниматься каким-то делом. Денег, выплаченных ему в полиции, хватило бы надолго. — Я не знаю.

— А я представляю тебя именно здесь.

— Да? В качестве кого?

Кара, улыбнувшись, пожала плечами:

— В качестве хозяина, а также мастера на все руки.

— Спасибо. — И Джейк рассмеялся.

К его удивлению, Кара посчитала, что он не напрасно тратит здесь время.

— Это место связано с моими детскими воспоминаниями. Отец набрел на эту гостиницу, находясь в какой-то деловой поездке. А потом стал привозить сюда нас, причем в любое время года. Мы любовались здесь красками заката, катались зимой на лыжах, гуляли в окрестностях, собирали ягоды летом. А весной мы с Дином однажды увязались за рабочими, которые пошли собирать кленовый сок. Гостиница славилась продажей кленового сиропа.

— Если ты восстановишь ее, то почувствуешь удовлетворение. Особенно после того, что случилось в Буффало.

Джейк издал неопределенный звук, не зная, как реагировать на столь быстро сделанное заключение.

Шоколад был выпит, толстая свеча значительно уменьшилась в размерах, и внутри ее образовалась большая дыра. Это было все, что осталось от свечи для украшения праздничного пасхального стола. Но Джейк не расстраивался. Он наслаждался тем, что сидел в полутьме, на тихой кухне, рядом с Карой. И разговаривал с ней.

Его удивило, что он рассказал ей о себе все, за исключением некоторых отвратительных подробностей. Раскрыв перед ней свою душу, Джейк приготовился — вот сейчас она отвернется от него. Вежливо, конечно. Все-таки она была его гостьей. Но он не почувствовал в ней никакого отвращения, никакого стремления отдалиться. Кара просто слушала, и именно это пробуждало в нем желание раскрыться перед ней.

Джейк указал на свечу и сказал:

— Кажется, наступила ночь.

— Да. Уже поздно.

Никто из них, однако, не пошевелился. Свеча приветливо вспыхнула, когда молчание затянулось. Первой встала Кара. Она отнесла чашки к раковине и стала их мыть, а Джейк взял фонарик. Когда Кара закончила, он включил фонарик и задул пламя свечи.

Затянув потуже пояс халата и прикрыв воротником шею, Кара сказала:

— Ну, спокойной ночи.

— Я провожу тебя наверх. В камин надо подбросить поленья.

— Хорошо.

Под их ногами застонали и заскрипели ступеньки. Джейк подумал, что сейчас на верху лестницы появится его мать, как было в его детстве, когда поздним вечером он тихо крался домой. Но дверь комнаты, где спали его родители, оставалась закрытой.

Когда они дошли до спальни, Джейк решил побыстрее разжечь огонь и уйти, пока они оба не окажутся в неловком положении. Он почувствовал, как вспотели его ладони, когда он представил себе то, что не имел права представлять.

Как Джейк и подозревал, огонь снова потух, и в камине лишь тлели угли. Утром ему надо будет принести сюда побольше дров. Сейчас осталась лишь пара поленьев. Но их хватит на остаток ночи. Ему потребовалась лишь пара минут, чтобы вновь разжечь огонь, а Кара терпеливо стояла за ним, светя ему фонариком, пока это было необходимо.

Встав на ноги, Джейк отряхнул руки:

— Тебе будет тепло до утра.

— Спасибо.

Кара передала ему фонарик, и Джейк сунул его в карман.

— Спасибо тебе.

Ресницы ее дрогнули.

— За что?

— Не знаю. — Смех его был сдавленным и смущенным. — За то, что выслушала меня.

Она улыбнулась:

— Я сказала тебе, что умею слушать.

— Да, умеешь. — Дотронувшись до ее руки, он мягко сжал ее. Кожа ее была нежной, а его ладони были покрыты мозолями. — Ты очень хороший слушатель, даже для такого человека, как я, который не любит много говорить… о всякой ерунде.

— Иногда легче разговаривать с посторонним человеком, чем с родными и близкими, — заметила она.

Он кивнул, хотя все-таки посчитал, что ее теория имеет брешь. Кара уже не была для него посторонним человеком. Странно, ведь они знали друг друга меньше суток. Их пути пересеклись чисто случайно, из-за метели, случившейся в начале весны перед Пасхой.

— Да, действительно.

Джейк обнаружил, что все еще держит ее руку. Но еще больше его удивило то, что он не очень спешил ее отпускать. Бросив взгляд в сторону, он увидел кровать. Простыни были такими же смятыми, как и тогда, когда на ней спал он. Джейк сглотнул, потому что сейчас ему захотелось вновь смять эти простыни, но совсем не от беспокойного сна. Кара, казалось, угадала ход его мыслей. Губы ее приоткрылись, дыхание стало учащенным.

— Мне действительно надо идти. Прямо сейчас, — прошептал он, скорее для себя, чем для нее.

В его словах прозвучала странная нотка отчаяния. И вместо того чтобы отпустить Кару и направиться к двери, Джейк прижал ее к себе.

Он сделал это медленно, давая ей возможность оттолкнуть его. Но она не оттолкнула, и тогда он наклонил голову, тоже очень медленно. Наконец его губы прикоснулись к ее губам. Когда они приоткрылись навстречу, он едва не застонал от наслаждения.

Кара идеально подходила ему. Не только ее губы, но и тело, каждой клеточкой прижавшееся к нему, от груди до бедер. Она была хрупкой, но в то же время с соблазнительными изгибами фигуры. Теперь Джейк это знал, потому что руки нащупали ее тело, когда под напором отчаяния и влечения рухнули все запреты, которые сдерживали его.