Цветок душевного стриптиза - Галия Мавлютова Страница 17

– Ты смеешься? – удивился Черников.

А что я делаю – смеюсь, разумеется. Пришлось быстро скорчить серьезную мину.

– Представляю, скольких дамочек ты обнимал в этом роскошном лимузине, – чуть-чуть пококетничала я.

Самую малость подразнила мужчину, пошутила, не рыдать же от отчаяния.

– Зря ты, Настя, смеешься, – сказал Черников, поворачивая ключ зажигания, – все никак не повзрослеешь. А давно пора бы. Нам поговорить надо, куда поедем?

– В «Европу», хочу выпить чашку горячего капуччино, а то кругом слякоть, осень, непогода, хандра… – сказала я, невольно вздыхая.

Надо бы выяснить, почему он оказался на остановке. Но ужасно лень с ним разговаривать, ведь мне хотелось ехать совсем в другой машине. Во сне, вместе с таинственным незнакомцем. И чтобы он всегда был рядом, всегда. И ехать с ним долго-долго, целую вечность. Куда глаза глядят, в будущее. Быть вместе с ним до самой смерти. Может, мне приснились эти слова, неужели счастье возможно лишь во сне? И ведь незнакомец никогда не обещал мне вечности. И не говорил о любви. Нет. Говорил. Наяву. Не во сне. Это было. Это есть. Со мной, во мне, с нами. В космосе.

– Денис Михайлович, я хочу спросить тебя первой, – сказала я, устраиваясь поудобнее.

Свернулась калачиком, повернула лицо к мужчине. Красавец, мужественное лицо, слегка нагловатое. Даже смотреть приятно. И разговаривать с ним приятно. И молчать. А любить его тошно и противно почему-то.

– О чем? – усмехнулся Черников.

– Зачем ты уволил меня, даже не предупредил заранее, почему следишь за мной, подсылаешь ко мне с уговорами Акимову и Веру, это что, интрига века, брачный заговор, постельный переворот? – сказала я и постучала кулачком по колену.

Сердито так постучала, значительно. Черников внимательно посмотрел на кулачок, колено, затем перевел взгляд на меня. Я выдержала паузу. Смотрела, не отрываясь, в его глаза, голубые, бездонные, глубокие. Какой красивый мужчина. Женское сердце может не выдержать. Оно вмиг сомлеет от такой красоты.

– Настя, я тебя не увольнял, не усложняй наши и без того сложные отношения. Это Марк Горов распорядился уволить всех сотрудников, не имеющих отношения к строительным материалам. А на Октябрьской набережной у нас есть офис. В бизнес-центре. И я случайно тебя увидел, понимаешь ты, совершенно случайно. Был на совещании. Смотрю, ты на остановке стоишь, вся скорчилась от холода. Несчастная, одинокая. Город пустой, и ты одна на весь город. Промокла, продрогла, как бездомная собака, – вполне убедительно сказал Черников, высматривая место для парковки.

И я немедленно заткнулась. Ничего не поняла из объяснений, еще больше запуталась. Зато вдруг выяснилось, что у Черникова есть сердце, живое, горячее. У входа в отель нас по-собачьи обнюхали две юные девчушки в коротких плащах. Тучные такие девушки, громоздкие, как два платяных шкафа. Из-под плащей виднелись трусики, стринги, разноцветные. Девицы последовали за нами, видимо, им красивый Черников сильно приглянулся. Видный мужчина, элитный. Теперь девушки от нас не отстанут. Будут рассматривать его, не отрывая четырех глаз. В холле никого не было. Пустое кафе, безлюдно, тихо. Я почти утонула в низком кресле. Черников много преуспел в жизни. У него может быть тысяча женщин, помани лишь Денис Михайлович пальцем, вон девчонки как уставились, но я знала его слабость. Ахиллесову пяту, маленькую тайну. Денис Михайлович никогда не станет победителем. Разумеется, он сумеет легко украсть, отнять, но победить он не сможет. И сохранить украденное ему не по силам, слишком слаб. Настоящих победителей на планете мало. Они рождаются нечасто. Редкая особь, вымирающая. Тучные девчушки уселись неподалеку, уставились на Черникова немигающими глазами, будто впервые увидели потрясающего мужчину. Два пышных бюста горделиво возвышались над столиками. Девушки принялись напропалую соблазнять Черникова. Кажется, Денис Михайлович равнодушен к полным женщинам. Он смотрел на меня, а я упрямо разглядывала настойчивых девиц. Полезное занятие для глаз и для всей компании в целом, весьма поучительное.

– Милая моя девочка, ты мне очень дорога, – напыщенно сказал Черников, а я полыхнула огнем стыда.

Ненавижу объяснения в таком тоне. Они взывают к чувствам, которых у меня нет.

– Знаю, Денис Михайлович, ты нежно ко мне относишься, но мы с тобой давно разошлись во взглядах на жизнь и совместное имущество поделили, я даже твои трусы выбросила на помойку, – сказала я, пытаясь превратить объяснение в любви в пошлую шутку: дескать, какая у нас с тобой любовь, сплошной прикол.

– Не прикидывайся глупенькой, – вспылил Черников, – ты меня достаточно помучила. Не принимайся за старое.

– И в мыслях не держу на тебя зла. Ты мне не враг, – возразила я, – просто нас развела жизнь. Судьбы у нас с тобой разные. Я не хочу тебя мучить. Желаю тебе полного удовлетворения собой и обстоятельствами. Ты еще встретишь прекрасную женщину и найдешь в ней покой и счастье, – монотонно долбила я, старательно втискивая в разговор вековые ценности. А вековые ценности давно превратились в моральные издержки. И они не желали никуда втискиваться.

– Тебе некуда деваться, Анастасия, – надменно процедил Черников, – ты зря мотаешься по бизнес-центрам. Только время тратишь попусту. Тебя нигде не возьмут на работу. Не шути со мной.

– Да нет, – слабо запротестовала я, – я не шучу. У меня к тебе есть предложение, хорошее предложение. Сейчас принесут кофе, я согреюсь, соберусь с силами и приступлю к обсуждению вопроса, а заодно к обольщению. Согласны, Денис Михайлович? – сказала я, подмигивая двум толстым барышням в черных плащах.

Несчастные девушки содрогнулись, они ждали сигнала от мужчины. Женский посыл лишь нарушил спокойное существование бюстов, те неравномерно зашевелились, задрожали, сотрясая воздух гостиницы частой вибрацией. Еще один обвал в городе. Сейчас здание обрушится, а мы с Черниковым навеки останемся под грудой обломков. Вместе с бюстами. Такая перспектива не входила в мои планы. Я отвернулась от девушек. Пусть атакуют господина Черникова всеми своими мощными зарядами. Денис Михайлович вполне благосклонно отнесся к моему обещанию. Он молчал, улыбался, смотрел на меня. Официантка принесла две пузатые чашки с ароматным кофе, густая пена едва не перевешивалась на краях, пузырьки лопались, искрились, создавая иллюзию праздничного фейерверка. Я согрелась, оттаяла, подумала, что Черников все уже решил за меня. Надо согласиться, принять его предложение. Можно быть замужем за нелюбимым человеком и ждать встречи с незнакомцем. А вдруг он никогда не появится наяву, будет приходить ко мне только ночью, во сне. И я стану жить двойной жизнью.

– Денис, – сказала я, впуская в голос как можно больше придыхания, делая его загадочным, чарующим, – Денис, я не могу без работы. Неужели в «Максихаусе» не найдется для меня приличного места? Ты же тепло ко мне относишься, я знаю. Помоги мне, Денис, я погибаю. Мне нельзя утратить успешность, я не могу опуститься ниже своего уровня. Я слишком много работала, чтобы достичь успеха.

Я произносила совсем не те слова, думала об одном, говорила о другом. Соглашаясь на замужество, просила Черникова устроить меня на работу. Подсознание руководило моими мыслями.