Благоухающий Цветок - Барбара Картленд Страница 17

Азалия подумала, что господин Чан неплохо устроился, но она слышала, что китаянки покорны и раболепны и что все, касающееся покоя и комфорта мужа, для них важней, чем они сами и их дети.

И девушка решила пойти с Цзянь Цинем в салон, чтобы поиграть с ним там.

Направляясь в комнату, причем идти приходилось медленно, потому что палуба ускользала из-под ног, Азалия обратила внимание на других детишек, шумно играющих в коридоре.

Они носились сломя голову, кричали, визжали и дрались между собой.

Девушка заговорила с ними, а когда все собрались вокруг нее, рассказала им сказку. Дети примолкли и слушали с живым интересом.

Мимо прошла одна из горничных.

— А я-то удивляюсь, что это они притихли, — заметила она.

— Боюсь, здесь мы никому не дадим проходу, — отозвалась Азалия. — Тут найдется какое-нибудь помещение, где можно устроиться?

В конце концов горничная решила, что вполне подойдет комната для отдыха на палубе второго класса, хоть это и было нарушением правил, запрещавших пассажирам третьего класса появляться наверху.

— Вы ведь не станете никому рассказывать об этом, верно, мисс? — спросила женщина.

— Конечно нет, — ответила Азалия и добавила: — И надеюсь, что никто из вас не скажет моей тетке, чем я тут занималась.

О том же самом она попросила и горничную со своей палубы.

— Не сомневайтесь, мисс, из-за нас у вас не будет неприятностей, — пообещала женщина. — Благодаря доктору и успокоительному сиропу ее светлость все время такая сонная, что не станет беспокоиться, даже если вы окажетесь на капитанском мостике рядом с капитаном!

— Уверяю вас, что этого не произойдет! — улыбнулась Азалия.

Она почему-то подумала о лорде Шелдоне. Скорее всего, такой человек, как он, не должен страдать от морской болезни, как большинство пассажиров «Ориссы».

Как-то раз Азалия выглянула на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха, и увидела, что он стоит на носу корабля и смотрит на бурные волны.

Девушка поскорей ушла, сказав себе, что у нее нет никакого желания с ним встречаться. И все-таки, вспоминая о нем, сознавала свое лукавство, ведь ее мысли все время возвращались к их встрече в кабинете дяди, к тому единственному поцелую, который, казалось, до сих пор пылал на ее губах.

«Почему я так глупо себя вела?» — ужасалась она, лежа на узкой корабельной койке в своей крошечной каюте.

Глупо или нет, но забыть про случившееся и про то волнение, которое вызвал в ней поцелуй лорда, она была не в силах.

Кроме того, Азалия не могла не признать, что он — один из самых красивых и обаятельных мужчин, каких ей приходилось встречать.

В полку отца служило много статных офицеров, и, хотя она была в то время слишком юной, чтобы привлечь их внимание, она невольно любовалась их выправкой на параде и осанкой при верховой езде.

Ее отец был тоже хорош собой, и, когда он появлялся в неотразимом полковом мундире, в глазах матери неизменно зажигался огонек восхищения.

— Как ты привлекателен, дорогой, — услышала как-то раз девочка слова матери. — С тобой не сравнится никакой другой мужчина.

— Ты мне льстишь, радость моя, — ответил отец. — А уж что я думаю о твоей внешности, ты знаешь сама.

Он нежно поцеловал мать, а когда ушел, Азалия услышала подавленный материнский вздох, словно ей сразу же стало без него одиноко.

«Может, и я когда-нибудь влюблюсь?» — размышляла девушка, когда «Ориссу» швыряло с борта на борт.

Не успела она задать себе этот вопрос, как в ее сознании всплыли слова дяди: «Ты никогда не выйдешь замуж!»

Они прозвучали два года назад. Интересно, неужели он и до сих пор считает племянницу настолько непривлекательной, что уверен в ее печальной участи старой девы?

Азалия знала, что изменилась. Она не была такой красивой, как мать, — да это и невозможно! Но, несмотря на свою кожу, смуглую, а не нежно-розовую, как у близнецов-кузин, ей не верилось, что на свете не найдется человека, который ее полюбит.

Быть может, рано или поздно она встретит его, и тогда вместе они бросят вызов дяде.

Но одна лишь мысль об этом вызывала у Азалии панический ужас.

Сэр Фредерик был способен устрашить кого угодно, и она сознавала, что если он, как ее законный опекун, решил воспрепятствовать ее замужеству, то можно не сомневаться, что так оно и будет.

«А ведь мама всегда мечтала, что я буду счастлива», — с грустью подумалось ей.

Они иногда говорили о семейной жизни.

— Ты ведь очень сильно любишь папу, верно, мамочка? — спрашивала дочь.

— Я люблю его всем сердцем и всей душой, моя радость, — отвечала мать. — Когда-нибудь ты тоже полюбишь, и тогда поймешь, что ни деньги, ни положение в обществе не играют ровно никакой роли, если любишь по-настоящему.

В голосе матери, в появившейся на ее губах улыбке было нечто такое, отчего у Азалии затрепетало сердце. Она поняла, что матери удивительно повезло в жизни.

«Любовь — это красота, — говорила она себе сейчас, — красота, по которой я так тоскую, красота, которую я потеряла после того, как покинула Индию».

Азалия играла с детьми днем, а иногда спускалась в салон и по утрам. Постепенно море начало успокаиваться, воздух потеплел; корабль миновал Гибралтар и теперь уже плыл по Средиземному морю.

Страдавшие от морской болезни пассажиры постепенно стали приходить в себя, и как-то раз горничная сообщила Азалии, что они больше не могут позволять детям из третьего класса приходить в салон, расположенный на второй палубе.

После этого девушка все больше времени проводила в каюте у госпожи Чан. Они подружились.

— Как мне отблагодарить вас за доброту ко мне и к Цзянь Циню? — спросила как-то раз китаянка.

— Это вы добры ко мне, — ответила Азалия. — Я чувствовала бы себя такой одинокой во время плавания, если бы не навещала вас. — Помолчав, она нерешительно спросила: — Впрочем, мне все же хочется попросить вас об одном одолжении.

— Я буду рада сделать для вас все, что угодно! — с готовностью воскликнула госпожа Чан.

— Я мечтаю выучить китайский язык, — сказала Азалия, — только не знаю, с чего начать, и боюсь, что он окажется для меня слишком сложным.

— Я буду вас учить, — предложила госпожа Чан. — Уверена, что вы прекрасно справитесь.

— Нет, что вы! Я не это имела в виду! — торопливо ответила Азалия. — Мне вовсе не хочется вас затруднять. Просто я подумала, что, может, у вас найдется какая-нибудь книга или что-то вроде учебника, чтобы я смогла научиться хоть немного понимать язык.

— Я поговорю с господином Чаном. Подождите.

Госпожа Чан оставила Азалию с Цзянь Цинем и вскоре вернулась и радостно сказала: