Путешествие в рай - Барбара Картленд Страница 17

— Я уверена, что все будет хорошо, — храбро согласилась Камала.

Ветер снаружи усилился, и временами казалось, что его порывы сорвут с домика крышу.

Однако это крошечное строение выдержало немало бурь, и, хотя в дальнем его конце капли дождя все-таки попадали внутрь, там, где сидели путники, было относительно сухо.

Конрад подбросил в очаг еще дров и, вернувшись, снова сел рядом с Камалой. В следующее мгновение на дом обрушился мощный порыв ветра.

— Нам крупно повезло, что мы нашли это место! — сказал он.

— Еще как! — согласилась с ним Камала.

Заметив, что она дрожит, он решил, что она все никак не может согреться.

— Дайте мне потрогать ваши руки.

Увы, если руки Камалы и согрелись, пока она держала в них горячие картофелины, то теперь они вновь успели замерзнуть.

— Нам нужно прижаться друг к другу, чтобы согреться, — предложил он. — Когда я плавал в морях Арктики, это был единственный способ уберечься от холода и обморожений. Мы грели друг друга своими телами. Человеческое тепло намного действеннее любого огня.

С этими словами он обнял Камалу за плечи и осторожно прижал к себе.

— Засуньте левую руку под свой жакет и прижмите ее к груди, — посоветовал он.

Слегка смутившись, она последовала его совету.

— И не вынимайте, — добавил Конрад. — А теперь дайте мне вашу правую руку.

Камала подчинилась, и он, к ее удивлению, засунул ее руку в свой карман. Затем притянул ее голову ближе к себе, и она послушно опустила ее ему на плечо. Свободной рукой он прикрыл их обоих охапками сена.

Камала одеревенела от неловкости. Было нечто странное и даже слегка пугающее в том, что она сидит прижавшись к мужчине. Раньше с ней такого не бывало.

Ей было слышно, как бьется его сердце, она ощущала это биение у себя под пальцами. Камала чувствовала на себе его руки, щекой касалась ткани его сюртука.

— Расслабьтесь, — шепнул он ей. — Пусть для вас и непривычно, что я сижу так близко к вам, но вспомните, что от ханжества не будет никакого прока, если к утру вы покроетесь инеем и будете холодной как ледышка.

Понимая, что он поддразнивает ее, Камала усмехнулась: столь щекотливое положение уже не смущало ее так, как прежде.

— Так-то лучше! — произнес Конрад. — А я подумал было, что лег спать с ручкой от метлы.

— Интересно… что сказали бы люди, если бы увидели нас сейчас?

— Массу неприятных слов, — ответил Конрад. — Но поскольку они никогда не узнают, как все обстоит на самом деле, то это не имеет никакого значения. Гораздо важнее другое — считаем ли мы сами, что поступаем нехорошо? Вы же не думаете, маленькая Камала, что я поступаю дурно, пытаясь спасти вас от лютого холода?

— Конечно же нет, — ответила девушка. И спустя мгновение добавила: — Будь я и впрямь вашей сестрой, скажите, вы расстроились бы, узнав, что она… то есть я… сидит вот так… рядом с мужчиной?

Немного подумав, Конрад ответил:

— В подобных обстоятельствах все, конечно, зависело бы от мужчины… и от женщины.

— А разве женщина способна поступить недостойно? — удивилась Камала.

— Боюсь, вы меня не поймете, — ответил Конрад.

Камала вздохнула:

— Неужели я… настолько глупа?

В следующую секунду ей показалось, что он обнял ее чуть крепче.

— Спите, Камала, — нежно шепнул он. — Завтра нас с вами ждут новые приключения. Нам будет о чем рассказать нашим внукам! О ваших и моих приключениях, когда мы отправились в опасное путешествие…

Его слова разожгли воображение Камалы.

"Настоящее приключение, — подумала она, — приключение столь волнующее, столь неожиданное".

Нет, Конрад, безусловно, прав, и она запомнит его на всю жизнь.

Рука, прижатая к его груди, согрелась, и она почувствовала, что в объятиях Конрада ей было легко и приятно.

Она ощущала себя надежно защищенной от всех невзгод, которые до этого отравляли ей жизнь: от Маркуса Плейтона, от холода, непогоды и даже страха перед неведомым будущим.

Камала облегченно вздохнула и машинально сжалась в комочек, еще ближе прильнув к своему спутнику. Ее веки сомкнулись, и вскоре она погрузилась в сон.

В отличие от Камалы Конрад Вериан долго не мог уснуть, глядя, как огонь в очаге отбрасывает тени на обшарпанные стены, и слушая вой ветра за окнами дома.