Праведник поневоле - Мэдлин Хантер Страница 17

Не успела Пен вызвать дворецкого, как тот явился сам с визитной карточкой.

– Пожаловал какой-то господин, миледи. Он просит позволения увидеться с мисс Кенвуд.

Пенелопа внимательно изучила карточку и, удивленно вскинув брови, передала ее Бьянке, которая без того уже знала обозначенное на ней имя.

Долгожданный гость наконец-то прибыл.

– Это по делу, Пенелопа. Могу я где-нибудь переговорить с ним с глазу на глаз?

– Проводите приехавшего господина в мой кабинет, – сказал Верджил дворецкому. – Мисс Кенвуд может поговорить о своем деле там.

Дождавшись отъезда Найджела, Бьянка побежала по коридору в кабинет, все еще воодушевленная своим выступлением.

Она никогда раньше не бывала в кабинете Верджила. Комната выходила окнами на север, и проникавший через стрельчатые готические окна рассеянный свет слабо освещал стол из темного дерева, заставленные книгами полки и акварельные пейзажи на стенах.

Гость при виде Бьянки поднялся со стула возле окна.

– Рада вас видеть, мистер Питерсон.

– Получив ваше приглашение, я почувствовал облегчение, мисс Кенвуд. До этого я очень тревожился оттого, что вы не назначили встречу.

– Меня нашел лорд Леклер, у которого на меня имеются определенные виды. Он составил свои планы на время моего пребывания в вашей стране.

Бьянка опустилась на стул у окна. На широком подоконнике, вделанном в нижнюю часть проема, стояли диковинные игрушки: деревянная катапульта с цепочками, деревянный с кожаным верхом экипаж и, наконец, какое-то на первый взгляд ничем не примечательное сооружение, представлявшее собой ряды приставленных друг к другу рифленых наклонных плоскостей, снабженных цепочками и колесиками.

Игрушка была сработана довольно грубо, и Бьянка заключила, что это, видимо, детская поделка самого Верджила. Мысль о том, что строгий, справедливый виконт хранит память о детстве в своем рабочем кабинете, тронула ее, хотя она не могла вообразить себе такого представительного мужчину шаловливым мальчиком.

Мистер Питерсон был лысеющим бледным господином средних лет с серыми глазами, которые в зависимости от обстоятельств выражали то тонкий расчет и прозорливость, то почтение. Когда Бьянка впервые явилась к нему в Лондоне, практическая сметка не обманула его, и из ее объяснений он живо смекнул, что, хотя девушке и нечем заплатить сейчас, с получением ею наследства он внакладе не останется.

– Вы ознакомились с завещанием? – спросила Бьянка.

– Разумеется, ознакомился – я встречался с адвокатом вашего деда. Его, по-видимому, удивило ваше обращение ко мне, но он, тем не менее, оказал необходимое содействие и не нарушил свой долг.

– И что же вы выяснили? Я могу освободиться из-под опеки Леклера?

– Данное условие завещания возможно аннулировать в том случае, если вы не получаете должной заботы или если имеются доказательства мошенничества. Но суд не даст согласия на вашу полную независимость, чего, как я понимаю, вы добиваетесь: если опекуном не будет виконт, на эту роль назначат кого-нибудь другого. Когда речь идет о таком достойном господине, как ваш опекун, суду, чтобы принять решительные меры, необходимы вопиющие примеры его злоупотребления своим положением.

Бьянка почувствовала досаду. Ее взгляд упал на бессмысленную игрушку, и она, заметив маленький свинцовый шарик у ее основания, рассеянно взяла его и бросила на самую верхнюю наклонную плоскость. Шарик покатился вниз, перескакивая с одной плоскости на другую, вперед и назад, приводя в движение колесики и шкивы.

– Однако ваше нынешнее положение, мисс Кенвуд, недолговременно. Вам надо ждать меньше года. Желание вашего деда не оставлять вас без опеки совершенно понятно: он не хотел делать вас беззащитной жертвой бессовестных охотников за состоянием богатых молодых женщин. А ведь вы очень богаты…

– Насколько именно?

– Прошу прощения?

– У меня приблизительные сведения. Каковы точные размеры моего состояния?

– Доход от основного капитала за этот год должен составить не менее трех тысяч фунтов.

– Это же целое состояние! Его более чем достаточно для реализации моих планов.

– Ваш опекун будет распоряжаться поступлениями, выплачивая вам определенные суммы для покрытия ваших расходов. Он обязан быть справедливым в удовлетворении ваших просьб.

Увы, Бьянка не надеялась, что справедливость Верджила так велика, что он расщедрится на несколько сотен, с которыми она сбежит в Милан. Если он контролирует ее доходы, то и все ее поступки тоже под контролем. В сущности, он контролирует ее жизнь.

– С другой частью вашего наследства сложнее, – продолжил отчет мистер Питерсон.

– С какой частью?

– Ваш дед был коммерсантом. В конце жизни он распродал почти все дела, однако сохранил свои доли в трех компаниях. В двух из них его участие незначительно, а в третьей – хлопкопрядильной фабрике в Манчестере – он имел контрольный пакет акций. Вам завещан процентный доход от этих акций за вычетом десяти процентов с дохода хлопкопрядильной фабрики, которые причитаются вашему кузену.

– Виконт одновременно является и моим доверительным собственником – он распоряжается всеми капиталовложениями.

– Доли в этих компаниях не являются частью основного капитала; после вашего замужества или наступления совершеннолетия виконт лишается права распоряжаться ими. Сказать по правде, меня удивляет, что он не распродал эти доли, которые представляют риск для вашего состояния. Случись что, не дай Бог, в погашении долгов участвуют все партнеры без исключения.

Эти доли в компаниях Бьянку мало интересовали, вот только если…

– Они тоже что-то приносят?

– Адвокат был не склонен знакомить меня с этими документами. По-моему, фабрика должна приносить доход.

– И что будет с этим доходом?

– Он поступит к вашему доверительному собственнику, который, возможно, инвестирует его в другие ценные бумаги, или же доход будет отослан вашему опекуну…

Которым является то же самое лицо! Доверительный собственник. Опекун. Как бы Бьянка ни поворачивала разговор, он неизменно сводился к Верджилу Дюклерку.

– Мистер Питерсон, я хотела бы, чтобы вы присутствовали при моем разговоре с лордом Леклером. Ситуация, которую он создал, совершенно невыносима. Меня тут держат как пленницу.

Бьянка велела дворецкому позвать Верджила. Мистеру Питерсону при мысли о предстоящей беседе, по-видимому, сделалось до крайности неловко; когда Верджил вошел в кабинет, расчет и прозорливость в его серых глазах тотчас сменились почтением, а на лысом темени выступили капельки пота.

– Лорд Леклер, это мистер Питерсон, мой адвокат.

Верджил холодно, со скучающим видом и аристократической надменностью окинул поверенного взглядом, в то время как мистер Питерсон, вмиг растеряв свое достоинство, суетливо и подобострастно расшаркался перед ним. Бьянке так и хотелось прикрикнуть на него, призывая оставаться мужчиной.