Королевский роман - Нора Робертс Страница 17

– Доверие? Слишком сильно сказано. Она считает меня полезным в данный момент, и только. – Услышав невольно проскользнувшую в своем голосе досаду, Рив поспешно продолжил: – Я могу давать ей информацию о ней самой, не вызывая ненужных, болезненных эмоций. Она очень чувствительна, и, хотя переносит свое состояние как будто бы хорошо, внутренне она страдает. Потому что видит вашу любовь, но не может ответить тем же.

– О, она похожа темпераментом на мать. Если полюбит, то всей душой. Это настоящее сокровище – такая любовь. – Арманд сел за стол. Рив сразу почувствовал перемену, князь хотел сказать что-то важное. Он напряг внимание. – Знаешь, Беннет заявил, что я ставлю тебя в неловкое положение.

Рив сделал еще глоток кофе, внешне оставаясь спокойным, хотя понял, что разговор будет серьезным.

– Каким образом?

– Ты будешь находиться достаточно долгое время рядом с Габриелой, и на публике, и дома. Но она принцесса, и каждый ее шаг вызывает пристальный интерес, ее часто фотографируют, ее жизнь всегда на виду, ее обсуждают. – Князь взял со стола гладкий белый камень, удобно легший в руку. Этот камень нашла его жена однажды на берегу моря. Он продолжил: – Думая в первую очередь о ее безопасности и скорейшем выздоровлении, я не учел, что неизбежно возникнут недоуменные вопросы о твоем постоянном присутствии рядом с ней.

– И какое место вы мне предназначили в ее жизни?

Арманд усмехнулся:

– С тобой легко, не надо притворяться и прикрываться недомолвками. Беннет очень молод, его любовные похождения обсуждают светские хроникеры всего мира, но с любопытством и снисходительным одобрением.

По голосу было трудно понять, нравится такая ситуация ему как отцу или нет. Испытывает он одобрение или досаду. Рив подумал, что это удел родителей. Он не раз видел такое выражение на лице собственного отца.

– Я здесь для безопасности ее высочества, – ответил он, – разве это кому-то неясно?

– Все не так просто. Я, правитель Кордины, нанимаю отставного американского копа охранять мою дочь. Это может восприниматься как оскорбление. Наши люди гордятся своей маленькой страной, боюсь, они не поймут.

Рив выпрямился.

– Вы хотите, чтобы я уехал?

– Нет.

– Но я не могу поменять свое гражданство, Арманд.

– Есть другой выход из положения. Можно сделать так, что ты будешь рядом с принцессой, не вызывая лишних толков и ничьей досады.

Рив ухмыльнулся:

– Как ее наставник?

– Ты снова облегчил мне задачу. – Князь изучал лицо сына своего друга. При других обстоятельствах он не возражал бы назвать его своим зятем. Еще до похищения он мечтал о замужестве Бри, знакомил ее с членами британского королевского дома, с аристократическими отпрысками Франции. Но и Макги имели безупречную репутацию и неплохое имя. Пожалуй, будь его воля, он бы не возражал, чтобы их союз стал реальностью. – Я вижу твою роль иначе. Я хочу оповестить, что вы с Габриелой помолвлены.

Он ждал реакции и не спускал глаз с Рива, который, однако, ничем не выдал своего изумления. Князь уважал людей, способных скрывать свои чувства.

– Если ты ее жених – это многое меняет. Ничья гордость не будет уязвлена, это уже внутреннее дело семьи.

– Но может возникнуть следующий вопрос – как я, пробыв всего несколько дней в Кордине, стал женихом ее высочества.

Арманд кивнул с довольным видом, ему явно понравился разумный, спокойный ответ Рива.

– Объяснением будет, во-первых, многолетняя дружба с твоим отцом, во-вторых, прошлогодняя поездка Бри в Штаты, там вы могли познакомиться и влюбиться друг в друга.

Рив вытащил сигарету из пачки, он почувствовал, что после услышанного она ему необходима.

– Но помолвки обычно ведут к браку, – осторожно заметил он.

– Когда они настоящие, – Арманд положил камень на место, – но ваша такой не будет. Когда в твоем присутствии необходимость отпадет, мы объявим, что вы с Габриелой передумали, как часто бывает у молодых людей, и помолвка будет расторгнута. Каждый вернется к своей личной жизни и пойдет своим путем. Пресса обожает мелодрамы, и никому не принесет вреда такой обман.

Рив про себя ухмыльнулся. Принцесса и фермер. Интересная игра предстоит, будет что вспомнить.

– Если даже я соглашусь, в этой игре участвуют двое, есть и другой игрок.

– Что касается Габриелы, она поступит так, как лучше и для нее самой, и для страны, – с убежденностью наделенного властью монарха сказал князь. – Поэтому решение только за тобой.

У нее опять нет выбора. Разве не об этом она недавно говорила с таким возмущением? Да, быть принцессой на самом деле – это не только хрустальные туфельки и красивая сверкающая корона. Рив задумчиво затянулся сигаретой и выпустил струю дыма. Он ей симпатизировал, нет, сочувствовал, но тем не менее придется сделать выбор и за нее.

– Понимаю вас. Я подыграю вам, Арманд, я согласен.

Князь поднялся.

– Я сам поговорю с Габриелой.

Рив подумал, что вряд ли она придет в восторг от плана отца. Не хотел бы он оказаться на ее месте, когда ей предъявят ультиматум, но в то же время хотелось, чтобы она приняла это, пусть с холодностью и злостью. Ему легче работать, когда она сохраняет дистанцию и злится на него, и, наоборот, потерянный вид и доверчивость выбивают из колеи, мешают беспристрастности.

Бри вышла из дворца ровно в час. Он застыл в немом восхищении. В дополнение к красной замшевой юбке на ней был такой же жакет, волосы свободно струились по спине, солнце золотило каштановые пряди. Подойдя, она взглянула на него, в глазах-топазах вспыхивали золотые искорки, и он подумал, что она не создана для затворничества в крепостных стенах замка, а принадлежит свету и небу.

Он поспешил к автомобилю и с поклоном открыл для нее дверцу. Она подарила ему долгий взгляд, полный ненависти.

– Вы вонзили мне нож в спину. – Она села на переднее сиденье и уставилась прямо перед собой.

Рив сел на место водителя. Что ж, он может подыграть ей, не обращать внимания или…

– Что-то не так, дорогая?

– Вы смеетесь?- Она повернулась и смерила его мрачным взглядом. – Как вы смеете…

Он взял ее руку и сжал, так как она пыталась ее вырвать.

– Габриела, некоторые вещи надо принимать легче.

– Но эта комедия! И еще ваше предательство. – Она вдруг перешла на быструю французскую речь, из которой он улавливал лишь некоторые слова, но смысл был понятен исходя из ее возмущенного тона. – Сначала мне пришлось принять вас как телохранителя, – она снова вернулась к английскому, – я вынуждена была все время терпеть ваше присутствие, вы буквально нависали надо мной и подавляли. А теперь это притворство с помолвкой, и все для чего? Для того чтобы жители Кордины не узнали, что отец нанял мне в телохранители американца, чужака, а не жителя Кордины и не француза. Только для того, чтобы я могла появляться на публике с вами без ущерба для своей репутации. – Она разгневанно, поистине королевским жестом вскинула руку. – Затронута моя репутация.