Великолепный - Джилл Барнет Страница 17

Чтобы все это вычистить и кое-как наладить, понадобилось несколько дней. Клио, Долбодуб, Долговяз и старая Глэдис трудились не покладая рук и достигли невиданных результатов. Во всяком случае, к полудню третьего дня каждый, кто проходил мимо распахнутых окон пивоварни, имел возможность обонять пряный аромат высушенных луговых трав, цветов и специй, который оттуда доносился, вместо запаха прели, плесени или гниения. Пол был чисто выметен метлой на длинной ручке, которую брат Дисмас преподнес старой Глэдис, предварительно предложив старухе использовать ее в качестве транспортного средства. Это случилось, когда старая женщина в очередной раз вспылила и выразила желание убраться из замка Камроуз куда-нибудь подальше.

Тем не менее избавиться до конца от грязи, пыли и дурного запаха поначалу не удавалось, и, когда пробная порция эля была сварена, при дегустации выяснилось, что в нем чувствуется неприятный привкус, не говоря уже о том, что на зубах временами поскрипывал песок. По этой причине было решено еще раз все выскрести и полностью переложить полы в пивоварне, для чего у каменщиков, которые трудились на графа, было похищено несколько каменных плит. В последнее время в Камроуз стекалось множество самого разнообразного мастерового люда, каменные плиты горами лежали во внутреннем дворике замка, и Клио пришла к выводу, что пропажа дюжины таких плит останется незамеченной.

Как и множество подобных строений, жавшихся к каменным стенам во внутреннем дворике замка, пивоварня представляла собой весьма убогую постройку, вымазанную снаружи глиной, замешанной на птичьем помете. Эта своеобразная штукатурка от времени и непогоды потрескалась, облупилась и нуждалась в обновлении. Но теперь, хотя бы изнутри, пивоварня выглядела довольно сносно, и там можно было работать.

Клио развесила на стенах связки сушеных трав. Чего здесь только не было! Пучки зверобоя, душистой руты, льнянки и иссопа соседствовали с сушеными ягодами рябины, желудями и грецкими орехами, разложенными по мешочкам и коробочкам и тщательно укрытыми от пыли. Здесь также имелись шафран, корица, имбирь, гвоздика, калган, тмин и орехи трех сортов – мускатные, грецкие и обыкновенные, лесные.

На полках вдоль стен красовалась на диво вычищенная всевозможная утварь – ступки и пестики, выточенные из камня и дерева, всевозможных размеров горшки, кувшины и котлы – от крохотных, помещавшихся в ладони, до огромных, которые и взрослому мужчине было удержать не под силу. Отдельно стояли изготовленные из тонкой листовой меди емкости для перца, осветленного сахара и чистой, мельчайшего помола соли.

В пивоварне за колченогим дубовым столом расположилась леди Клио, перед ней на столешнице сидел ястреб Грош. Когда стол качался, то и Грош раскачивался вместе с ним – туда-сюда, туда-сюда, – как в колыбели. При этом ястреб распростер крылья, и, подключив воображение, можно было до некоторой степени представить себе, как бы Грош выглядел в полете, если бы когда-нибудь научился летать. За всем этим одним глазом наблюдал кот Циклоп, временами вытягивая лапу в шутливой попытке закогтить птицу.

Клио в который уже раз пробежала глазами пергамент с рецептом чудодейственного эля, доставшийся ей от сестры Эмис.

– Итак, чего же мне все-таки не хватает? – спросила она себя, глубокомысленно наморщив лоб и водя пальцами по строчкам. – Молочай? Есть. Порошок сладко го фенхеля? Уже добавила. Ага, вот оно! Три четверти пинты дубильного настоя из ивовой коры.

Девушка накрошила в ступку сушеной ивовой коры, добавила сухих листьев ивы и принялась с остервенением растирать их пестиком, чтобы получить порошок, который оставалось потом только разбавить водой. В это время старая Глэдис тенью металась по комнате, переставляя горшочки и баночки со специями в соответствии с положением звезд на небосклоне.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался брат Дисмас. Он впервые объявился в пивоварне, да и то под прикрытием огромного распятия: хотел, должно быть, уберечься от волшебства, дурного глаза или иной напасти, которую могла наслать на него старуха из про клятого богом племени друидов. Колдуньи и прочая не чисть, как известно, боялись святого креста пуще всего на свете, при виде его теряли свою силу, а то и вовсе сбегали в дремучий лес.

В поведении монаха не было ничего удивительного Глэдис и впрямь походила на старую ведьму, способную не только сглазить человека, но и сотворить с ним что-нибудь и того хуже. На голове у нее во все стороны торчали седые волосы, похожие на клочья свалявшейся овчины, а нос был такой длины и так круто загибался книзу, что Томас Пахарь не раз предлагал использовать его вместо серпа во время жатвы. Глаза у старухи были острые, словно буравчики, и темные, как ночь. Казалось, с возрастом они нисколько не выцвели. Черная одежда, которую постоянно носила эта женщина, только усиливала общее впечатление.

Как только брат Дисмас вошел в пивоварню, осторожно выглядывая из-за своего распятия, которым прикрывался, словно щитом, старуха устремила на него пронзительный взгляд, потом прикрыла один глаз и, размахивая сморщенными руками, гнусаво запела: Эна, мена, монна, мут, Баска, тора, хора, бут, Кара, мара, бугель, бон, Убирайся, братец, вон! Цветущая физиономия монаха мгновенно утратила привычный румянец и сделалась бледной как полотно. Монах испуганно посмотрел на Клио:

– Что это она там бормочет? Заклинание, что ли, какое? Уж не хочет ли она наслать на меня бородавки или еще какую-нибудь гадость?

Старая Глэдис выдвинула вперед костлявый подбородок, вытянула шею, мгновенно сделавшись похожей на грифа, и прошипела, ткнув пальцем с длинным ногтем в монаха:

– Это очень старые, древние слова. Прежде все друиды их говаривали, когда выбирали человека для жертвоприношения.

Брат Дисмас ахнул и прижал к себе распятие с такой силой, что его нос буквально прилип к обратной стороне креста. Оборонив себя, таким образом, от нечистой силы, он принялся медленно, пятясь, отступать в сторону двери. Оказавшись в дверном проеме, монах неожиданно вспомнил, зачем приходил.

– Леди Клио! Вас разыскивает лорд Меррик.

Пробормотав затем:

– Святая Мария, Матерь Божья, помилуй нас! – брат Дисмас скрылся из виду.

Клио покачала головой.

– И как только тебе не стыдно, Глэдис.

– Мне стыдно, миледи, – сказала старуха, но веселый отблеск, появившийся у нее в глазах, говорил об обратном.

– Ты же знаешь, как брат Дисмас боится нечистой силы. Зачем же его дразнить? Он теперь до вечера не выйдет из часовни, – заметила Клио со вздохом.

– Это точно.

Старая Глэдис виновато потупилась и прошла к булькающему на огне огромному черному котлу. Примерно такое же выражение появлялось на морде у Циклопа, когда он съедал птичку и его заставали за этим занятием. Что же касается его милости графа де Болвана, то Клио менее всего интересовало, разыскивает он ее или нет. Однако, растирая в пыль пестиком ивовую кору и листья, она с удовольствием представляла себе, как он, должно быть, бесится, тратя на поиски суженой свое драгоценное время. Ну и пусть бесится – она тоже потратила много времени зря, дожидаясь в монастыре его появления.