Греховные утехи - Бьюла Астор Страница 17

— Ты сделал это нарочно! — Молодая женщина задохнулась от возмущения.

— Да. — Такое откровенное признание ее правоты подействовало на Кэтрин как пощечина. — Почему ты не одеваешься? Я велел твоей горничной сложить вещи. Переезжая сюда, полагаю, ты не догадывалась, что полетишь в Испанию.

Под насмешливым взглядом мужа Кэти завернулась в простыню и опять почувствовала, как все плывет перед глазами. Совсем скверно, пришлось признаться себе.

Еле передвигая ноги, Кэти пошла в ванную. Все оборачивалось против нее. Еще вчера она была уверена, что любит Джери. Уверенность в его любви придала девушке силы, и она смогла уйти от Алекса. Кэти всегда было необходимо, чтобы кто‑то любил ее, иначе она теряла веру в себя. Но жизнь жестоко обошлась с ней.

Джери не любил ее… но любила ли она сама? На какое‑то время случайный знакомый заставил Кэти почувствовать себя сильной. Однако вчера со Стивенсона слетело все очарование, которое оказалось столь неглубоким, что девушка сама удивилась, как не раскусила этого человека раньше. Да, больно сознавать, но Джери видел в ней только источник наживы, но разве сейчас Кэти тосковала по нему? Нет, Джери бесконечно далек от нее, и Кэти не испытывала к еще вчерашнему предмету страсти ничего, кроме неприязни, и не хотела его видеть. Так любила ли она когда‑нибудь Стивенсона? Или это оказалось банальным, рожденным одиночеством увлечением?

О Боже, как жарко! Полуодетая, Кэтрин присела на край ванны, чувствуя страшную слабость, голова кружилась. Было трудно сосредоточиться, но она хотела разобраться в происходящем и заставила себя собраться с мыслями.

Прошлая ночь стала очередной ужасной ошибкой в ее жизни. Что теперь делать? Склонить голову и подчиниться мужу? Нет, остаться с Серрано значило бы совершить еще более страшную ошибку. В висках стучало. Кэти поднесла к голове тяжелую руку. Ох, как некстати эта слабость… Сейчас она должна быть сильной как никогда, чтобы суметь постоять за себя.

Выйдя из ванной, Кэтрин была вынуждена прислониться к косяку, чтобы не упасть. Алекс оглядел жену сузившимися глазами. — Что еще стряслось?

— Думаю, у меня грипп… но это не имеет значения. — Набрав в грудь побольше воздуха, Кэтрин заставила себя выдержать взгляд мужа. — Я остаюсь здесь… не вернусь к тебе…

— Ты плохо себя чувствуешь и сама не знаешь, что говоришь, — отрезал Алекс. — Я сам отнесу тебя в машину.

— Нет! — задохнулась Кэти. На глаза навернулись слезы слабости и отчаяния, ноги отказывались повиноваться. — Ты не слышишь? Я не хочу оставаться с тобой!

Серрано подхватил хрупкую женщину на руки, не обращая никакого внимания на слабые попытки сопротивляться.

— Пожалуйста! — Кэти приводила в отчаяние собственная беспомощность. — Я не хочу ехать с тобой. Хочу остаться здесь!

— Боже… ты ждешь его, верно? — Алекс наклонился, едва сдерживая гнев. — Если бы ты не была больна, я бы вытряс из тебя душу!

В ее комнате чемоданов уже не было. Серрано понес жену по коридору.

— Отпусти меня! — Тяжелая голова Кэти упала мужу на плечо.

— Если я тебя отпущу, ты упадешь на пол. — Алекс что‑то пробормотал на непонятном для нее языке.

— Я хочу развестись… Я не полечу в Испанию, — как в бреду повторяла Кэтрин.

— Тебе следовало думать получше прошлой ночью. — Серрано уже вошел в лифт.

— Произошла страшная ошибка, — пыталась возразить Кэти, не в силах поднять чугунную голову. — Поставь меня на пол…

— Ты совершенно не понимаешь, что делаешь и говоришь, — стоял на своем Алекс, упорно избегая смотреть жене в глаза.

— Нет, понимаю… — Хотелось закричать, чтобы убедить мужа, но не было сил. Смуглое лицо Алекса расплывалось перед глазами, тяжелые веки сомкнулись. — Я тебя ненавижу, — хрипло прошептала Кэти.

С этого момента Кэтрин плохо помнила происходящее. Серрано донес жену до самолета, завернув в одеяло. Некоторое время спустя она очнулась от забытья и встретилась с Алексом взглядом. Сапфировые глаза смотрели на него с осуждением. Ведь Серрано просто похитил ее. Какой ужас! Как пещерный человек!

— Я не мог оставить тебя одну, — сказал Александр, словно отвечая на высказанное вслух обвинение.

— Никогда не прощу тебе этого, — с трудом вымолвила Кэти. — Надеюсь, ты понял.

Ее состояние ухудшалось с каждой минутой. Действительность воспринималась урывками. Девушка утратила чувство реальности, не понимая, где явь, а где сон. Не во сне ли она видит всех этих людей, подумала Кэти, когда в очередной раз открыла глаза. Уловив несколько фраз, Кэти поняла, что они в Испании. Сознание заполнило горькое чувство поражения, и она опять закрыла глаза.

Из забытья вывел громкий разговор. Кэти лежала на удобной кровати, изо рта торчал градусник. Открыв глаза, девушка увидела белый потолок. Это не аэропорт. Скорее всего, больница, решила она. Алекс что‑то говорил сердитым и расстроенным голосом. Потом послышался другой голос, сначала такой же сердитый, вдруг стал нежным, успокаивающим… очень выразительный женский голос. Сделав чудовищное усилие, Кэти повернула голову.

Алекс обнимал женщину в белом халате. Изящная рука пробежала по его черным волосам, погладила по щеке. Во все глаза Кэти смотрела, как женщина потянулась к ее мужу, чтобы поцеловать. Потрясенная девушка закрыла глаза.

Градусник исчез… вскоре после того или через несколько часов? Кэтрин то теряла сознание, то приходила в себя. Когда девушка очнулась в следующий раз, та же женщина что‑то передавала Серрано, и Кэти хорошенько рассмотрела ее — идеальный овал классически красивого лица под короной блестящих черных волос, молочно‑белая кожа и огромные темные глаза, излучавшие сияние при взгляде на Алекса. Кэти зашлась в сухом кашле, и обе головы немедленно повернулись в ее сторону.

Александр подошел к жене.

— Думал, ты спишь. Познакомься, доктор Марфори.

— Мария, — с несколько нарочитой непринужденностью вставила его собеседница, окинув больную профессиональным взглядом врача. — Боюсь, Кэтрин, сначала станет хуже, и только после этого вы начнете поправляться.

Чтобы ничего не видеть, Кэти закрыла глаза. Ей уже в сто раз хуже. Девушка с отвращением ощущала свою мятую одежду, блестящее от пота лицо, свалявшиеся липкие волосы. Болели все кости. Хотелось плакать, но и на слезы не было сил. Боже милостивый, привез жену лечиться к любовнице! Только Серрано мог поступить так жестоко. Никогда в жизни Кэти не чувствовала столь лютой ненависти.

— Я действительно очень испугался, — говорил Алекс, куда‑то неся хрупкое тело. — Ты так ужасно выглядела. Я думал, это пневмония или что‑то в этом роде. Я не знал, что делать, и ударился в панику.

Ударился в панику? Серрано? Рассудок отказывался представить столь невероятную ситуацию. Потом Алекс опять разговаривал с кем‑то по‑испански. Не с Марией, с другой женщиной — моложе, приветливее, более экспансивной. Кэтрин показалось, они о чем‑то спорили, а потом она опять уплыла в небытие, слишком измученная, чтобы осознавать происходящее.