Ложная красота - Наталья Кочетова Страница 17

— Эй, конфетка. Вот и ты. — Ко мне быстрой походкой направлялся тот самый парень, которого я спасла от неминуемой смерти. Я перевела дыхание. — Я тебя ждал.

— Зачем? — Спросила, ощущая, как напрягается все тело. Бросила взгляд в открытую дверь, но Игната все еще не было видно.

— Ну… Проводить хотел, пообщаться. — С наглой улыбочкой выдал парень, разглядывая меня оценивающим взглядом с ног до головы. — Ты красивая.

Я застыла на месте. Красивая. Черт. По спине тут же побежал неприятный холодок. Это плохо. Я дернула плечами, чтобы побороть внезапное оцепенение. В попытке вернуть самоконтроль, сделала несколько глубоких вдохов.

— Ты мне понравилась. Может, дашь мне свой номерок? — Продолжал скалиться парень, не замечая моей нервной суеты.

— Я… нет… я не могу. — Ответила сбивчиво, шаря глазами по всему вокруг, снова заглядывая в узкий коридор за дверью и снова не находя в ней спасения.

— Почему? — Искренне удивился парнишка, и, хохотнув, добавил. — Ты же не хочешь сказать, что ты, и правда, с Франкенштейном?

— С кем? — Автоматически переспросила я. Недоуменно захлопала глазами. А через секунду мне стало просто физически больно от того, что я поняла: это они такое прозвище Игнату дали. Так они называют его между собой.

Вдох застрял где-то в горле, от накатившего возмущения даже оцепенение спало, и мой страх испарился.

От негодования, кажется, я потеряла все слова и могла только стоять и во все глаза пялиться на парня напротив.

А затем внутри вдруг стало подниматься давно забытое ощущение. Я так давно его не испытывала, что не сразу смогла идентифицировать. Злость. Жгучая, тяжелая. Она ползла по позвоночнику вверх, выше и выше. Жужжала на языке и жглась, и мне тут же захотелось выплеснуть ее ему в лицо. Содрать с него эту мерзкую насмешливую полуулыбку, да так, чтобы он никогда больше не смог так улыбаться.

— Кажется, он ответил тебе на этот вопрос. — Сказала я сквозь зубы, и даже подалась немного вперед. Меня крыло от злости. Меня несло. Я сузила глаза и подошла ближе. — Разве ты не слышал? Ох, ну да… ты же сбежал. — Протянула в издевательской манере. — Обделался от страха и сбежал. Недослушав. — Цокнула языком с фальшивым сожалением.

Улыбка пропала с лица парня. Он растерялся от резкой смены моего настроения и неожиданного, даже для меня, напора.

— Ты че? — Только и смог произнести этот идиот.

— Ниче. — Насмешливо перекривляла его я. — Франкенштейн, да? А ты себя-то в зеркало видел? — Продолжала я напирать, кажется, даже получилось брезгливо скривиться. — Зависть — плохое чувство, мальчик. — Выплюнула с высокомерием. — Тебе никогда не сравниться с Игнатом, ты же это понимаешь. Да? — С презрением оглядела его с ног до головы, и намеренно задержавшись взглядом в районе ширинки, многозначительно добавила. — Ни в чем. НИ В ЧЕМ, малыш.

Я знала, куда бить, знала, прекрасно помнила, что задевает мужчин больнее всего. Это воспоминание и вообще вся моя злость, которой, казалось, во мне уже ничего не могло вызвать, возрождалась откуда-то из прошлой жизни. Я словно ненадолго возвратилась в ту старую Полину, бесстрашную, уверенную и нахальную, идущую по головам, гордо расправив плечи, наплевав на нормы морали и не заботясь о чужих чувствах. На какой-то миг мне удалось вернуться в ту Полину, которую я похоронила, в ту Полину, которую обещала забыть, от которой навсегда отреклась. Неправильную Полину, глупую, безрассудную, эгоистичную. Полину, заслуживающую такой жизни, к которой она в итоге и пришла. Я возвратилась в нее, и это пугало, отвращало и, как ни странно, будоражило и придавало сил одновременно.

А главное, это работало. Парень понимал, о чем я, он понимал, что говорил мой выразительный взгляд. Отшатнулся. Лицо исказила гримаса злости. Он скривил тонкие губы, сплюнул на асфальт и, бросив хрипло "Овца тупая", ушел.

Я перевела дыхание. Хмыкнула.

Не сразу заметила, как мое лицо растянулось в самодовольной победной улыбке.

Не сразу заметила стоящего в дверях Игната.

Но то, что на его лице была написана едва сдерживаемая ярость, я заметила довольно быстро. Моя улыбка тут же умерла. Игнат сверлил меня таким взглядом, будто хотел четвертовать. Он сжимал челюсть так сильно, что выступали желваки. Он сделал шаг вперед, я видела, как напряжено все его тело, будто он с большим трудом сдерживал себя от того, чтобы не схватить меня и не разорвать на куски, и я инстинктивно отступила на шаг.

— Игнат… — Дрожащим голосом начала я, хотя даже не знала, что намерена сказать.

— Разве, похоже, что я нуждаюсь в помощи? — Подойдя ближе, сквозь зубы процедил Игнат, прожигая меня глазами. — Жалко стало Франкенштейна, да?

— Боже мой, нет, что ты?.. — Пропищала я возмущенно, но он меня не слышал — его разум затмила злость.

— Мне не нужна помощь, ясно? Тем более, твоя. — Кивнув на меня с таким видом, будто я — самое жалкое на свете существо, добавил он. — Себе лучше помоги. — Выплюнул с ненавистью, отвернулся и, громко хлопнув дверью, провернул в ней ключ.

А затем просто ушел быстрой пружинистой походкой, выдающей его гнев.

Совсем позабыв о том, что собирался меня проводить.